Книга Тетрадь опасных советов, страница 32 – Владимир Аверин

В следующий миг он перекинул ремень портфеля через голову, опустил правую руку на рукоятку газа и резко повернул ее — мопед дернулся вперед и, набирая скорость, помчался по дороге. Вадик услышал позади себя гневный возглас курьера, в боковое зеркало увидел Пузыря, который побежал вслед за мопедом, делая вид, что хочет его догнать. Проехав два квартала, Ситников свернул во дворы и направил скутер в обратную сторону. Через пару минут он остановился на заднем дворе здания, в котором находилось почтовое отделение. Ударом ноги он выбил из-под нижней рамы скутера стальную скобу-упор, поставил на нее свой двухколесный агрегат и, достав из кармана мобильник Майи, стал ждать звонка.

Тем временем Пузырь подбежал к курьеру с криками:

Я все видел! Я все видел!

У Гены был такой вид, словно его ударили ногой в живот — глаза выпученные, как у рыбы, а раскрытый рот беззвучно хватает воздух. От наглого поступка Вадика у курьера на несколько секунд перехватило дыхание.

Ты номер мопеда запомнил? — спросил Пузырь, внимательно наблюдая за Геной.

Курьер, оторопело вдохнув воздуха, отрицательно помотал головой, потом глотнул с усилием и лишь после этого смог выговорить охрипшим голосом:

Паспорт... В портфеле мой паспорт...

И все? — спросил Пузырь. — Больше ничего нет?

Еще ключи от квартиры, четыре заказных письма и несколько телеграмм.

Ба, так ты наш почтальон! — воскликнул Пузырь так, словно нашел ответ на давно мучивший его вопрос. — А я смотрю на тебя и никак не могу вспомнить, где я тебя раньше видел. Теперь вспомнил. Ну, точно! Ты нам однажды телеграмму приносил.

Курьер никак не мог прийти в себя. Он оторопело смотрел вдаль, на поворот, за которым пару минут назад скрылся Ситников.

Портфель отняли... Вот невезуха... Утром на работу опоздал, а теперь вот портфель с плеча сорвали, — сокрушался Гена, не глядя на Пузыря. — Только успел выйти из почты и — бац! — сразу отняли.

Знакомое дело. Как говорится, на ловца и лох бежит. Ты ментам будешь звонить?

Что я им скажу? Все так быстро произошло, что я не разглядел ни марку, ни номер мопеда. Мотоциклист был в синем шлеме, но это не особая примета, ведь такие шлемы не редкость.

В портфеле были какие-нибудь ценности или деньги? — спросил Пузырь.

Нет. Только паспорт, телеграммы и заказные письма.

Считай, что тебе повезло. Телеграммы можно заново распечатать, паспорт тоже можно восстановить, а вот с заказными письмами — беда. Письма не восстановишь.

Блин, теперь меня стопудово уволят. Начальница так мне и сказала: еще одно нарушение, и я тебя, говорит, уволю без выплаты зарплаты, — убивался курьер. — Что теперь делать? Что делать?

Увольнение, братишка, — это полбеды. Тут судом пахнет, — якобы со знанием дела сказал Пузырь.

Каким судом? — удивился курьер.

Обыкновенным.«Тебе известно, что в заказных письмах часто пересылают документы, ну, там свидетельство о рождении, разные справки, повестки, дипломы. Если по твоей вине пропадет ценный документ, то тебя, родной, будут судить.

Но я ведь не виноват! Сумку у меня украли!

Попробуй доказать, что ты не верблюд. Знаешь, бывают случаи, когда инкассатор, который перевозит крупную сумму денег, сговаривается с налетчиком, типа объясняет, когда лучше напасть и отобрать деньги. Налетчик нападает на знакомого инкассатора, для видимости бьет тому в бубен, а потом делит с ним украденные деньги. Таких примеров — море. И твой случай, возможно, один из них.

Ты что, с крыши упал? Я же говорю, что в моей сумке не было денег, а только телеграммы и заказные письма!

Ты, я гляжу, совсем не догоняешь, в какую историю влип. Ты по уши в баклажанной икре, красавец, — сказал Пузыренко. — Прикинь, что в заказном письме находится какой-нибудь важный финансовый документ. За пропажу такого документа тебя не то что под суд, тебе башку оторвут с корнем.

Курьер больше ничего не сказал. Понурив голову, он направился к почтовому отделению.

Ты куда? — спросил Пузырь.

Сдаваться. Признаюсь во всем, скажу, что я по жизни лох конкретный. А там пусть делают со мной что хотят, пускай порвут меня, как Тузик — грелку.

Постой. Не спеши. Я могу тебе помочь.

Как?

Кажется, я знаю пацана, который вырвал твой портфель. Во всяком случае, мне показался знакомым его скутер и шлем. По-моему, он живет в нашем дворе.

Если в сумке нет денег или ценностей, то он ее выбросит — это сто пудов.

Ты знаешь его телефон? — с надеждой во взгляде спросил курьер.

Знаю. — Пузырь достал мобильник и позвонил Вадику. Услышав в трубке голос приятеля, толстяк сказал: — Здорово, ковбой!

Клиент созрел? — произнес Ситников в трубку сотового телефона Майи.

Почти.

Если он стоит рядом с тобой, то спрашивай меня насчет портфеля. Короче, действуй, как мы договаривались. Понял? — сказал Вадик.

Ага. Я как раз хотел спросить: ты случайно не видел черного тонкого портфеля на длинном ремне? Ты ведь на своем скутере раскатываешь по всему городу, может быть, заметил что-нибудь похожее? В нем нет ни денег, ни ценностей, только паспорт, заказные письма и телеграммы.

Я сейчас торчу недалеко от тебя, на заднем дворе почтового отделения, — сказал Вадик. — Возле мусорного бака. Когда договоришься с курьером, подходи ко мне, я отдам тебе его портфель.

Вот за это тебе спасибо. Родина тебя не забудет, — сказал Пузырь. Он, заранее договорившись с Вадиком, разыграл курьера, представившись крутым местным парнем, который может решить почти любой вопрос.

Ну как? Узнал? — не теряя надежды, спросил курьер Гена.

Считай, что я твою тему закрыл. Твой портфель валяется в нескольких шагах отсюда. Из него ничего не исчезло, все письма и телеграммы целы. Короче, осталось только пойти и взять его.

Ну так пошли! — поторопил Пузыря курьер.

У меня одно условие. Услуга за услугу. Слушай меня, родной.

— Ну.

Давай махнемся?

Давай.

Я отдам портфель, а ты заменишь бандероль на почте.

Какую бандероль?

Вот эту, — Пузырь достал из целлофанового пакета упакованную бандероль и ткнул в нее толстым пальцем. — Эту положишь на полку, а вместо нее возьмешь точно такую же, с таким же адресом и фамилией.

Подменить, что ли?

Ну да.

Как это подменить? Нет, подменить я не могу.

Почему?

Не могу и все.

То есть я могу ради тебя звонить, просить, унижаться перед пацаном, а ты не можешь?

Это несерьезно.