Онлайн книга «Волнолом»
– Но позвольте… – Простите, Анна. Чувствуя себя сволочью, Генрих применил руну «феху». Наклонился к библиотекарше и, глядя ей в глаза, произнес: – Этот разговор вы забудете. Я к вам не приходил и ничего не брал. Повернулся и вышел. Особняк на аллее Доблести оказался весьма неплох – если и победнее, чем у хрониста, то ненамного. Вышколенный слуга проводил Генриха в кабинет на второй этаж и с поклоном ретировался. Хозяин поднялся из-за стола. Он был стар, а точнее – дряхл. Домашний сюртук болтался на его иссохшем теле будто на вешалке, лицо казалось приклеенной пергаментной маской, но взгляд оставался ясным. Последнее обстоятельство Генриха несколько обнадежило. – Герр Хирт, спасибо, что согласились принять. – Ну что вы, коллега. Я рад и даже, признаться, заинтригован. В последнее время меня не часто балуют деловыми (как, впрочем, и дружескими) визитами. – Я, с вашего позволения, хотел бы поговорить об одной из ваших работ. А конкретнее – вот об этой. Генрих протянул рукопись старику. Тот, полистав ее, удивленно хмыкнул: – Надо же. Я был уверен, что она безнадежно погребена в архивах. – Так и было до сего дня. Но я попросил ее отыскать. – Вот как? Любопытно. С какой же целью? – Меня интересует глава, которая касается Роберта фон Вальдхорна. Кстати, а почему рукопись не опубликовали? – Так уж сложилось, – хозяин дома вяло махнул рукой, – момент оказался неподходящим. В политическом смысле. Некоторые из тех, про кого я тут написал, не то чтобы попали в опалу, но, скажем так, перестали считаться образцами для подражания. Роберт, впрочем, в их число не входил. Что вы хотели о нем узнать? – В главе идет речь о его поездке в провинцию. Барон тогда посетил деревеньку под названием Дюррфельд. Я надеялся, что вы вспомните какие-нибудь подробности в дополнение к тексту. – Что ж, давайте посмотрим. Освежу в памяти содержание. Коллега Хирт отыскал главу, просмотрел ее по диагонали и недоуменно нахмурился. Вчитался внимательнее. Потом отложил листы и поднял на Генриха взгляд: – Знаете, очень странное ощущение. Написано явно моей рукой, но я ничего такого не помню. То интервью с бароном как будто стерлось из головы. Хотя, поверьте, в маразм я еще не впал. Генрих вздохнул с сожалением – похоже, и тут пустышка. – Не беспокойтесь, герр Хирт. Слово «маразм» тут совершенно не к месту. – Да уж, надеюсь. – Проблема в другом, она намного шире и глубже. – Тогда введите меня в курс дела. – Вряд ли это имеет смысл. Не хочу вас втягивать. – Послушайте, герр фон Рау. Вы явно находитесь в затруднении. Не знаете, как правильно поступить. А я, как вы успели заметить, маюсь бездельем. Читать и писать долго не могу – устают глаза, болит голова. Это очень обидно – я остался без любимой работы и никому не нужен. Так давайте же поможем друг другу. Вы меня развлечете, а я, может быть, сумею вам что-нибудь подсказать. Вы ведь тоже ученый и знаете, как полезно взглянуть на проблему со стороны. Генрих подумал – почему бы и нет? Свежий взгляд и правда не помешает. – Ладно, герр Хирт, убедили. Слушайте. В отличие от недавнего допроса в конторе, он не стал вдаваться в детали. Изложил кратко, в общих чертах. Реакция собеседника его удивила. Тот, дослушав, кивнул спокойно и даже несколько отрешенно. Долго молчал, уставившись куда-то в пространство. Генрих уже начал прикидывать, не пора ли тихонько смыться. Но тут старик прервал свои размышления и сказал: – Значит, кто-то все-таки смог. – Смог что? – Повлиять на время. Не смотрите на меня столь озадаченно, герр фон Рау. Да, я сразу поверил вам. В конце концов, я интервьюер со стажем, и вижу, когда мне врут. Что же до сути… Видите ли, я очень много об этом думал. Сугубо теоретически, разумеется, как историк. Что с нами стало бы, если бы в прошлом что-то пошло иначе? Вернуться назад, вмешаться в судьбу, попытаться ее исправить. Меня даже удивляло, что никто из вас, светописцев, до сих пор не пытался этого сделать. – Все считали это фантастикой. Мастеров такого уровня просто не было. – Да, знакомая ситуация. Проблема считается нерешаемой просто из-за того, что никто за нее не брался. Но однажды приходит некий смельчак, отвергающий рациональные аргументы… – Смельчак – это полбеды. В нашем случае пришла психопатка. Она мыслит слишком непредсказуемо. Мне за ней не угнаться, я слишком прямолинеен. Меня от этих исторических парадоксов с души воротит. – Давайте конкретнее. От каких именно парадоксов? – Жертвы Сельмы, убитые в той реальности, почему-то умирают и в этой. Я вам их уже перечислил. Ваш давний знакомый – профессор Штрангль… – Да-да, бедняга Рудольф. Искренне жаль его, забавный был старикан. Так самозабвенно со мной ругался… Впрочем, простите, я отвлекаюсь. Давайте рассмотрим ваш парадокс. Который на самом деле таковым не является. – То есть как?.. – Попробую провести аналогию. Вот, взгляните. Хозяин кивнул на стену, где висел гобелен: пейзаж в пастельных тонах с холмами и перелесками. – Положим, мне пришла блажь – приколотить поверх этого гобелена другой, того же размера. Вот прямо так, без изысков, крепкими большими гвоздями. Сказано – сделано. Каждый гвоздь пробивает оба пейзажа и входит в стену. Правильно? – Да. И что? – Сельма тоже закрепляет новый мир поверх старого. Вместо гвоздей у нее – поток света. Этот поток проходит сквозь конкретных людей. Сквозь механика, хрониста, профессора… Причем в обоих мирах. Ведь вы же помните – гвоздь прибивает оба пейзажа, а не один. Жертвы погибают и там, и там. – Так… – сказал Генрих. – Так, погодите. Значит, каждая жертва – дырка… Аналогии у вас, однако, герр Хирт… Два мира закреплены на одних и тех же гвоздях… Поэтому никак не расцепятся… Трутся друг о друга, отсюда и катаклизмы… Проклятье, но как же это исправить? – Очевидно, выдернуть гвозди, – сказал старик. – В теории – да. Но что это означает на практике? – Тут уж вам лучше знать. Ведь это вы светописец. Генрих только скривился. Сочувственно поглядев на него, хозяин дома с кряхтением вылез из кресла и прошаркал к стенному шкафчику. Достал оттуда массивную бутыль без этикетки и стопку. – Вам не помешает, коллега. Мне самому нельзя, врачи запретили. Боятся, что помру раньше времени, – хихикнул старик. – Но бутылку я все равно держу. Стоит в шкафчике, греет душу. – Спасибо. Генрих махнул восхитительно жгучую жидкость одним глотком. Внутри потеплело, кружение навязчивых мыслей слегка замедлилось. Минут пять он сидел, размякнув, а старик листал свою рукопись. Белесая туча за окном разворачивалась, как циклопический дирижабль. |