Книга Чёрная сова, страница 45 – Сергей Алексеев

Слушая эти сказки, Терехов тогда оценил лишь ловкость шамана, дурачащего своих доверчивых и влюблённых учениц, но сейчас, глядя на точку, где исчезали следы, заметил странную игру светотеней. Словно преломлённые в бегущей воде, солнечные лучи на этом месте колебались и мельтешили вперемешку с тёмными пятнами, природа которых была непонятной. Так бывает в ветреный день, когда лиственное дерево роняет тень на землю от косых лучей солнца, но тут даже кустарников не было. Возможно, солнечные зайчики отражались в речке, каким-то образом огибали прирусловой вал и бросали тень на землю.

Ощущая внутренний протест, он всё же вернулся к концу следа и попинал сапогом переливистое пятно светотеней. Пространство не расступалось, под ногой шуршала та же самая подмёрзшая, мокрая, но ещё зелёная растительность. Терехов поднял и швырнул камень, который укатился в траву, исчез, но через мгновение вернулся обратно, скатившись по косогору.

Тогда он шагнул в это стадо солнечных зайчиков, потоптался на месте, затем походил взад-вперёд, однако никаких иных миров не узрел. Вид горного плато и все ощущения оставались прежними, ничего не менялось. Но когда вернулся в исходную точку, обнаружил, что игры светотеней больше нет, «зайчики» разбежались, и по всей подошве горы лежит ровный солнечный свет. Промелькнула мысль принести теодолит и попробовать взглянуть через оптику, засечь, преломляется ли в этом месте луч, но Терехов отмахнулся от неё, как от надоедливой мухи: надо бежать на дорогу, а не уподобляться «шизотерикам» и не устраивать полоумные эксперименты. С таких вот опытов и начинается помешательство!

Он уже подбегал к стану, когда уловил запах дымка, причём специфический, дегтярный, явно от берёзовых дров, которыми был заряжен кунг. Палёна стояла над костром и увлечённо заваривала кофе, поднося турку к высоким языкам пламени. Живая, на вид здоровая, только на плечах была Тереховская газпромовская куртка, из-под которой виднелся чистенький свитер. Да и горнолыжный комбинезон не в грязи и не рваный.

Она вскинула голову и по-женски облегчённо обронила:

— Ну, наконец-то! Кофе готов!

Её жизнерадостности можно было позавидовать. Особенно после того, как пару километров её протащили привязанной к лошади за ноги...

— А где твоя куртка? — будто между прочим спросил Терехов.

— Не знаю! — искренне призналась она, разливая кофе. — У тебя хотела спросить.

Он принял крохотную чашечку и отхлебнул.

— Может, сама расскажешь, что приключилось?

— Что приключилось? — невинно спросила Палёна. — Кстати, ты не брал мои сигареты?

Если бы её в самом деле протащили волоком по каменистой земле, она бы сейчас кровью харкала, а не сигареты просила.

Андрей молча отдал ей пачку, помощница прикурила от головни и благоговейно приложилась к чашечке.

— Тогда я расскажу, — Терехов тоже закурил, всё ещё разглядывая её чистенькую, без следов насилия, фигурку. — Ланда застукала тебя возле кунга, когда ты вышла варить кофе. Скорее всего, набросила аркан на ноги. Не знаю, как ей это удалось, но ты даже не сопротивлялась. И потащила волоком! Сначала к могиле, а потом вон к той горе...

И показал на гору. Палёна сделала несколько затяжек и глотнула кофе.

— Странно! Вроде бы простой парень, а владеешь практикой Башелье. Даже у Мешкова это не получается, хотя он начинал делать успехи... Кто тебя научил?

— Меня научили распутывать и читать следы!

— Где?

— Там же, где учился твой возлюбленный Репьёв.

— Почему ты злишься?

— Кто такой Башелье?

— Не такой, а такая. Это французская художница, проникающая в чужие сны.

— Почему ты скрываешь, что с тобой произошло?!

— Я ничего не скрываю, — слегка увяла Палёна. — Почти ничего... Есть ещё женские тайны... Выпьем кофе — и я скажу.

— Какие на хрен тайны?! — гневно зарычал он. — Тебя чуть не угробили! На моих глазах! Я за тебя отвечаю! Меня Репей сожрёт с потрохами, если что с тобой!

— Но это же был сон!

— Хватит морочить голову! Сон... Черти тебя понесли варить кофе! Могла бы разбудить!

Он бесцеремонно стащил с неё куртку, задрал на спине свитер и в первый миг обескуражился, поскольку ожидал увидеть нечто невообразимое. На самом деле всё выглядело не так уж страшно: вдоль позвоночника припухло, и вроде бы один общий синяк обозначился, но какой-то невыразительный, да ещё выцветшие йодные пятна сбивали с толку. И на лопатках ссадины, будто по ним слегка прошлись крупным рашпилем, и тоже рядом со вчерашними ранками. Скорее всего, ей помогла спортивная подготовка, куртка горнолыжного костюма и мокрая, травянистая земля, иначе бы всю кожу содрало.

— Это тоже сон?! — резко спросил он, однако же теряя запал.

— Спина у меня побаливает, — невозмутимо призналась Палёна. — Я подумала, что это от вчерашнего... Ну, когда зеркало разбилось.

— Тебя волокли по земле!

— Ну да, как Мешкова, на аркане... Только во сне!

— Твоя куртка валяется возле могилы шаманки!

— Да, она слетела... кажется.

— Значит, тебя тащили наяву!

Помощница рассмеялась.

— Терехов, ты меня разыгрываешь! Ты как Репьёв, такой же прикольщик. Я проснулась в вагончике, в этой шикарной постели. Десять минут назад. И обрадовалась, что всё это был сон... А во сне так и было! Вышла с туркой на улицу, а мне солнце в глаза. Такое утро хорошее! Я потянулась, а на меня петлю накинули. И потащили... Признайся, Терехов, у кого ты научился подсматривать чужие сны? Мешков говорил, что практикой Башелье владеет только Башелье и он сам. Это сакральные знания. Неужели шаман поделился с тобой?

Палёна не договорила и вдруг умолкла, явно вспомнив что-то неприятное. Терехов потряс головой.

— С тобой с ума сойдёшь... Ладно, допустим, сон. Где я был в это время, когда ты вышла варить кофе?

Задор, которым ещё минуту назад горели её глаза, вмиг исчез, и она тихо ответила:

— Спал, и очень крепко, по-настоящему. Даже похрапывал.

— И ты помнишь, как и где тебя отпустили? Когда с тебя сняли верёвку во сне?

— Помню... Как раз под той горой.

— А как ты вернулась в кунг?

Помощница поразмыслила и отчего-то окончательно пригасла.

— Деталей не помню, но как бывает во сне: проснулась в постели, а тебя нет...

— Это я проснулся, а тебя нет! Где ты была час назад, пока я бегал и распутывал следы?

— Я, правда, спала! И встала только десять минут назад.

— Тогда я слепой. Или мне приснилось, что тебя нет! След, как волокли, драная куртка у могилы — всё приснилось? Пойдём со мной!

Она не тронулась с места.