Онлайн книга «Имортист»
|
Казидуб сказал оскорбленно: – Но-но, только не надо ля-ля про нашу непобедимую и победоносную! Вы лучше смотрите за своими… с масками на мордах. Где они по ночам подрабатывают? Ростоцкий отмахнулся: – Уже не подрабатывают, милиция и войска госбезопасности уже третий месяц получают зарплату по новым ставкам! Также выплачены все задолженности, выданы премии… – Это другое дело, – заметил Леонтьев. – Пока имортизм не расправил крылья над планетой, голос экономики еще слышнее всех других дисциплин. Мазарин поднялся тихонько, чтобы никого не тревожить, медленно обогнул стол, я сразу понял, что направляется ко мне, но Мазарин даже прошел чуть мимо, не знаю, что за прием. Лишь потом развернулся и сказал совсем тихо: – Мои люди расставлены, а снайперов я загнал на крыши. Но… – Что беспокоит? – спросил я, сердце сжалось, ощутил, что министра госбезопасности беспокоит то же самое, что и меня. Мазарин сказал тревожно: – Боюсь, сейчас у нас не выгорит… как с расстрелом гомосеков. – Почему? – Масштабы, – объяснил он. Добавил хмуро: – К тому же здесь не гомосеки, которых хоть и признавали полноправными членами общества… но дулю им в кармане держали. Признавали потому, что вроде бы нельзя не признать, неприлично. А когда их перебили, сказали лицемерно: ах, какая жестокость, но втайне все рады. А сейчас против нас идут в самом деле добропорядочные граждане. Во всяком случае, с точки зрения западного общества, они самые что ни есть добропорядочные, куда более добропорядочнее тех, что опять затеяли какую-то великую стройку. Всем нам нравятся такие соседи, которые ничего не строят. Даже на своем участке. А то хоть строят только у себя, но стук молотков слышно. Первую баррикаду начали возводить уже на второй день, сперва из мусорных баков, урн, притащили лотки, наконец пригнали с десяток стареньких грузовиков и перегородили улицу. Это случилось на противоположном от вчерашней демонстрации конце Москвы, я, работая в кабинете, время от времени поднимал голову, взгляд всякий раз наталкивался на эту перегородившую улицу стену. Ее тут же и начали скреплять металлическими прутами, моментально появились электросварщики, заблистали яркие огоньки. Молодые парни и девчонки с веселыми криками и улюлюканьем выламывали решетки из заборов, забивали ими проходы между машинами, а также между машинами и стеной. Милиция и отряды ОМОНа вяло пытались воспрепятствовать, но я видел, что происходит самое опасное: у милиции нет никакой охоты защищать то, от чего успели устать уже сами. Мазарин прокомментировал: – Они обеими руками за ужесточение наказаний для преступников, но в то же время требуют оставить все порнофильмы на телеканалах, все развлекательные шоу… не понимают, что одно с другим не просто связано, а сцеплено намертво! – А где Ростоцкий? – поинтересовался я. – Отправился лично… Я пытался отговорить, но не послушал. – Зачем отговаривали? Он указал на другой экран: – Видите на карте Москвы красные точки? Это места, где планируются еще баррикады. Он везде не успеет. Чья-то очень мощная рука направляет все это… Нет-нет, чувствуется тщательно продуманный план. Баррикад минимум, но все в таких местах, чтобы вызвать пробки, устроить хаос, а в неразберихе попробовать изменить курс. То ли заставить нас его изменить, то ли оттеснить и взяться самим… На головном экране, где выросла первая баррикада, было видно, как в полусотне шагов распахнулась дверь шикарного ресторана, появилась доверху уставленная блюдами тележка. Ее осторожно толкал одетый в черный костюм официант. Швейцары продолжали придерживать двери открытыми, появилась еще тележка. Первый прикатил свою к группе панков, те расступались, кто-то крикнул что-то насмешливое. Официант выпрямился: – Кушать подано, господа! Один из панков поинтересовался: – Ты че, дядя?.. Ты ничего не перепутал? – За счет фирмы, – пояснил официант. – Славным борцам… да, славным борцам. Так сказал босс! Панки с опаской рассматривали содержимое столика. На трех этажах широкие блюда с жареным мясом, лангустами, бутерброды с красной и черной икрой, пять бутылок виски. Ресторан считается одним из самых дорогих, и даже вот там просто вроде бы бифштексы, но хрен знает из какого кенгуру они сделаны, месячной зарплаты не хватит… Девчонка под ведьмочку вскрикнула обрадованно: – Ну, если босс велел!.. Я возьму себе этих кальмаров! – А я коньячку под семгу, – сказал панк поспешно. Толкаясь и с воплями, они поспешно разбирали блюда, дорогое виски разливали в пластмассовые стаканчики. Подъехал еще столик, там тот же набор, только вместо виски оказались отборные выдержанные коньяки. Мазарин бросил: – Я возьму владельца в оборот, но у него наверняка приготовлены отмазки. Вроде того, что откупался, чтобы не разбили ему стекла, не подожгли двери… Я выговорил сквозь стиснутые челюсти: – Они все учли. Особенно расстрел гомосеков! Тогда не просто сошло, а еще и приветствовали в народе… а сейчас против нас сумели поднять тот самый народ… да, тот самый, что так весьма одобрил чистку общества… Мазарин взглянул в глаза, тотчас же уронил взгляд. По лицу пробежала судорога, желваки вздулись и застыли. Выпрямился, в глазах снова непроницаемое выражение. – Господин президент, как вы решите, так и будет. Да, против народа мы не сможем выставить автоматчиков… Я ответил хриплым голосом: – Не спешите. Я еще не сказал последнее слово. Баррикады начали строить все ближе и ближе к Центру. Волуев просил обратить внимание, что туда подвозят на грузовиках еду из ресторанов, шампанское, красную рыбу. Все верно, хотя такого еще никогда не было: мятеж богатых против бедных. Происходит восстание богатого плебса, шоу– бизнеса, а также той части сферы обслуживания, что обслуживает саму себя, то есть одна часть обслуживает другую, а над двумя баррикадами протянули транспаранты с протестами против сухого закона. Продвигаясь к Центру, разгромили научный центр, куда перебросили деньги, отобранные от фабрики по производству особо ароматичных презервативов и от закрытия научно-исследовательского института по проблемам исследования роста волос. Таких институтов только в России восемнадцать, закрыли пока два, но это дало сразу триста миллионов долларов. Обнищавшие ученые воспрянули духом. Академик Аноздреев даже заявил для прессы, что для науки в России открываются великолепнейшие перспективы. Настолько грандиозные, что, вполне возможно, уехавшие на Запад ради заработка начнут возвращаться… |