Книга Разбойник Кадрус, страница 22 – Эрнест Ролле

Потом с глубоким вздохом он прибавил:

— Кажется, я ошибся.

Император разгадал хитрость Фоконьяка и засмеялся.

— Господа, — сказал он, — вы мне не нужны. Вы, кажется, имеете обыкновение получать высокую цену за свои услуги, но я со своими скромными средствами не могу их себе позволить. Однако идет дождь, но раз вы уже здесь, то останьтесь.

— Благодарю вас, государь, — произнес Жорж, оставив без внимания иронию императора.

— Вы не только отец, вы мать всех ваших подданных, сир, — добавил Фоконьяк.

Наполеон повернулся к ним спиной и снова принялся стучать в стекло. Но дождь мало-помалу переставал. Небо прояснялось, когда Жорж, услышав лай собак, сказал обер-егермейстеру:

— Кажется, сюда приближается свора?

— Да, — сказал Бертье. — Государь, — прибавил он, — это косуля хочет в конце грозы быть убитой вашим величеством.

— Извините, ваша светлость, — сказал Жорж, прислушавшись, — это не косуля.

— А кто же тогда? — удивился Бертье.

— Кабан. Он ранен.

— А вы откуда знаете? — поинтересовался император.

— Мы, государь, родились охотниками. Я слышу это по тому, как он ломает сучья. Это огромный зверь. Собакам с ним не сладить.

Император не стал больше слушать.

— На коней, господа! — приказал он.

У Бертье не оказалось опытных егерей, он несколько растерялся, но его выручил Жорж, поведя охоту. Собаки загнали кабана к скале и окружили его, исходя лаем.

— Что прикажете, сир? — спросил Жорж. — Убить его?

— Да! — воскликнул Наполеон.

— Ружьем или ножом, государь? — спросил опять Жорж с равнодушным видом.

— Ножом, — ответил Наполеон.

Фоконьяк уже спешился.

— С вашего позволения, сир, — сказал он. — Кавалер, — обратился он к Жоржу, — вы очень хорошо знаете преимущества вашего звания для того, чтобы оспаривать у меня первенство. Фоконьяки — маркизы, и я поступил бы низко, если бы не предъявил своих прав на первенство.

«Эти дворяне, — подумал император, — хотя и смешны, но у них есть гордость, которая все оправдывает».

Гасконец вынул нож. Странной формы лезвие сверкнуло на солнце, оно напоминало собой ножи мясников. Фоконьяк смело подошел к кабану и ловко прыгнул на него, воткнув ему нож между лопаток до рукоятки. Смертельно раненный кабан успел скакнуть вперед и упал под ноги лошади императора, который не удержал поводья. Лошадь испугалась и понесла, все бросились догонять. Очень скоро свита отстала, лишь Жорж, мчавшийся на резвой лошади, держался в двадцати шагах от императора.

Минут через десять Наполеон увидел, что лошадь несет его прямо к обрыву. Гибель его казалась неизбежной. Вдруг позади него раздались три выстрела. Лошадь императора споткнулась и упала в десяти шагах от бездны, но Наполеон, отличный наездник, успел соскочить на землю. Возле него хрипела лошадь. Позади него улыбался Жорж. Наполеон, бледный, но спокойный, просто сказал своему спасителю:

— Я вам обязан жизнью, благодарю. Я еще нужен Богу ^[1].

Потом он взглянул на свою упавшую лошадь.

— Бедный Муштейн! — произнес он. — У этого коня был только один недостаток: он пугался выстрелов, и в сражении я не садился на него, но очень его любил.

Жорж подвел свою лошадь к императору и сказал ему:

— Государь, вот арабский скакун, позвольте предложить его вам. Он прекрасно выезжен и ничего не боится.

В доказательство своих слов Жорж вынул пистолет и выстрелил в воздух — лошадь даже не пошевельнулась. Император осмотрел коня, поласкал его и спросил:

— Это чистокровный арабский скакун?

— Да, сир.

— Я беру взаймы вашу лошадь, но в подарок ее не принимаю.

— Напрасно, ваше величество, — просто сказал Жорж, — эта лошадь украсила бы вашу конюшню.

— Но она нужна вам самому.

— У меня есть два брата Солимана, сир, так что без коня я не останусь.

Император, не отказывая и не принимая, сел на лошадь и остался доволен.

В эту минуту послышался быстрый галоп — это подъезжала свита. Император обратился к Жоржу:

— Ни слова о том, что происходило между нами. Никто не должен знать, что я подвергался опасности, это взволновало бы весь Париж.

Свита приближалась. Бертье показался первым. Он был бледен и дрожал. При виде императора он вскрикнул от радости.

— Что с вами? — спросил Наполеон.

— Я боялся за ваше величество.

— Чего? Неужели я не сумею справиться с лошадью?

— Извините, сир, но…

— Вы сомневались во мне. Я обуздал Муштейна, но, так как это животное опасное, попросил кавалера де Каза-Веккиа убить его. Савари, велите подать кавалеру коня.

Император пришпорил лошадь. Савари хотел исполнить приказание императора и взять лошадь у кого-нибудь из свиты, когда Жорж, вскочив в седло позади Фоконьяка, сказал:

— Благодарю вас, генерал. Я не хочу, чтобы из-за меня кто-нибудь вернулся пешком. Вы позволите, любезный друг? — обратился он к Фоконьяку.

— Сделайте одолжение.

Наполеон увидел Фоконьяка и Жоржа на одной лошади.

— Савари! — крикнул он.

— Что прикажете, ваше величество?

— Спешьтесь.

Генерал соскочил наземь.

— Предложите вашу лошадь кавалеру.

Савари, скрывая свой гнев улыбкой, любезно исполнил приказание, а Жорж без единого слова вскочил в седло. Император смотрел на кабана, который чуть было не изменил ход истории.

— Бертье, — сказал он, — пусть мне сегодня вечером подадут кусок мяса этого кабана. Маркиз де Фоконьяк, вы его убили, справедливость требует, чтобы вы его и отведали. Кавалер де Каза-Веккиа будет с вами, потому что вы неразлучны. Какое у вас странное оружие, господин де Фоконьяк, — прибавил Наполеон, — и как искусно вы им владеете.

— Государь, — сказал гасконец, — история моего охотничьего ножа уходит в глубь веков.

— Вы расскажете ее нам сегодня вечером.

— Сир, у всякой хорошей вещи есть своя пара, и парой моему ножу является нож моего друга кавалера де Каза-Веккиа. Осмелюсь посоветовать вашему величеству приказать кавалеру рассказать историю своего оружия.

— Очень хорошо, господа, мы вас послушаем сегодня.

Свита вихрем понеслась к Фонтенбло. Однако толпа успела приметить Фоконьяка в числе самых приближенных придворных. Раньше все насмехались над эксцентричными выходками гасконца, а теперь дружно решили, что вид у него самый что ни на есть величественный.