Онлайн книга «Новая Луна»
— Этот вопрос теперь вне моего ведения. — Я так и поняла. Прошу. Сестры Мария Падилья и Мария Навалья приглашают Лукаса в примыкающую комнату. Диванчики, прочая мебель бюджетной печати, слегка рассеянный белый свет. Лукас в своем темно-сером костюме демонстративно двуцветен. Он не сомневается, что глубоко за этими заурядными стенами спрятано святилище, куда попадают весьма немногие верующие, а неверующему путь заказан. Металлическая чашка с травяным отваром. — Мате? Лукас нюхает, отодвигает угощение в сторону. Мать Одунладе чинно потягивает чай через серебряную соломинку. — Это мягкий стимулятор и средство для концентрации внимания, — поясняет она. — Мы разрабатываем и экспортируем духовные травяные отвары на Землю — в виде файлов для принтера. Все, от легкой эйфории до полноценных галлюциногенов, в сравнении с которыми аяуаска покажется лимонадом. Их крадут пираты в тот самый момент, когда информация попадает в сеть, но мы считаем своим долгом дарить миру новые религиозные ощущения. — Моя мать за последние пять лет отдала вашей организации восемнадцать миллионов битси, — говорит Лукас. — И мы за это очень благодарны, сеньор Корта. Религиозным орденам на Луне открываются уникальные возможности в сопровождении таких же уникальных трудностей. Вера должна дышать. Наши спонсоры включают Я-Деде Асамоа, Орла Луны, а на Земле — Униан до Вежеталь [39], Ифа-Пятидесятническую церковь Лагоса и Фонд Долгого часа [40]. — Я знаю. — Она так и говорит, что вы прилежный. — Не пытайтесь относиться ко мне покровительственно. Присутствующие Сестры оскорбленно вскидываются. — Простите меня, сеньор Корта. — Есть ли смысл просить, чтобы мы продолжили разговор наедине? — Никакого, сеньор. — Но я и впрямь прилежен. Я сын, который не позволит матери тратить деньги на жуликов и мошенников. — Это ее собственные деньги. — Чем вы занимаетесь, мать Одунладе? — Сестринство Владык Сего Часа — синкретическое лунно-афробразильское религиозное общество, которое занимается почитанием ориша, помощью бедным, духовными практиками, подаянием и медитацией. Также мы принимаем участие в генеалогических исследованиях и социальных экспериментах. Вашу мать интересует последнее. — Расскажите. — Сестринство занимается экспериментом, цель которого — произвести социальную структуру, которая продержится десять тысяч лет. Он включает генеалогии, социальный инжиниринг и манипуляцию родословными. Европейцы видят на Луне человека; ацтеки — кролика. Китайцы — зайца. Вы видите бизнес и выгоду, ученые Невидимой стороны — окно во Вселенную, а мы видим социальный контейнер. Луна — безупречная социальная лаборатория; маленькая, самодостаточная, связанная ограничениями. Для нас это отличное место для экспериментов с разновидностями общества. — Десять тысяч лет? — Столько времени понадобится человечеству, чтобы сделаться независимым от этой солнечной системы и эволюционировать в по-настоящему межзвездный вид. — Это долгосрочный проект. — Религии оперируют вечностями. Мы работаем с другими группами — некоторые религиозные, некоторые философские, есть и политические, — но у нас у всех одна цель: человеческое общество, достаточно крепкое и достаточно гибкое, чтобы отправиться к звездам. Мы развиваем пять больших социальных экспериментов. — Пять. — Вы правильно поняли, сеньор Корта. — Моя семья — не какая-нибудь кучка лабораторных крыс. — Со всем уважением, сеньор Корта, но так и есть… — Моя мать бы никогда не подвергла своих детей такому унижению… — Ваша мать имела фундаментальное значение для эксперимента. — Мы не эксперимент. — Мы все эксперимент, Лукас. Каждый человек — эксперимент. Ваша мать — не только выдающийся инженер и промышленник, она еще и социальный визионер. Она увидела, какой ущерб Земле нанесли национальные государства, имперские амбиции и трайбализм групповой самоидентификации. Луна была шансом попробовать что-то новое. Люди еще никогда не жили в более требовательной и опасной среде. Но вот мы здесь — полтора миллиона человек в наших городах и обиталищах. Мы выжили, мы процветаем. Те самые ограничения, что свойственны нашей среде, заставили нас адаптироваться и измениться. Земля наделена особыми привилегиями. В остальной Вселенной будут жить такие, как мы. Вы эксперимент, Асамоа — эксперимент, Суни — эксперимент, Маккензи — эксперимент. Воронцовы — исключительный эксперимент: что случится с человеческими телами и сообществом людей после десятилетий невесомости? Эксперименты соревнуются друг с другом. Это в каком-то смысле дарвинизм, полагаю. Лукаса такое допущение возмущает. Он манипулятор, а не тот, кем манипулируют. Но он не может отрицать того, что Пять Драконов отыскали пять очень разных способов, позволяющих выжить и обрести процветание на Луне. Его коллеги среди Воронцовых не подтверждали, но и не опровергали легенду о том, что Валерий Михайлович Воронцов, старый спец по ракетной технике с Байконура, в ходе десятилетий свободного падения на борту циклера «Святые Петр и Павел» превратился во что-то странное, нечеловеческое. — Почему одна из ваших сестер навещает мою мать? — По просьбе вашей матери. — Почему? — Вы шпионите за братом, но не за матерью? — Я уважаю мою мамайн. Сестры смотрят друг на друга. — Ваша мать исповедуется, — говорит мать Одунладе. — Я не понимаю. — Ваша мать умирает. Моту закрывается вокруг Ариэль Корты. Она поднимает руку: такси открывает щелочку, чтобы Ариэль было слышно. — Прошу прощения? — Мне чуть палец не отрезало! — Моту закрылся быстро и резко прямо перед носом у Марины. — Мы бы компенсировали. Дорогая, не начинай опять. Ты не можешь пойти со мной. — Я должна пойти с вами, — говорит Марина. Этим утром принтер выдал в лоток мужской костюм в стиле фламенко. Марине весьма нравятся брюки, хотя она никак не может прекратить тянуть жакет вниз, чтобы прикрыть бедра и зад. Некоторое время назад она хакнула туфли. Не дурацкие шпильки. Они защищены от взлома. Настоящие туфли; там добавила строчку кода для удобства, тут — для того, чтоб лучше сидели, переписала подошвы, чтобы не скользили и пружинили. Получились этакие боевые лодочки. |