Книга После, страница 43 – Андрей Круз

— Ну и славно. Наши через… — Я глянул на часы со смутно мерцавшим циферблатом. — Через час должны быть. Так что готовимся пока.

В тайник наши закинули все, что нужно. Автоматы, подсумки с магазинами, гранаты, комплекты обычного армейского хэбэ, которое потом и выбросить можно, плащ-палатки. В них сейчас многие ходят, а в темноте ни лица под капюшоном не разглядеть, ни оружия под самой накидкой. Ну и маски, маски у нас всегда при себе.

Взял один АКМС, свернул компенсатор, навертел на его место глушитель. С виду похож на штатный ПБС-1, но сделан из металла целиком, так что почти вечный. Глянул на патроны в магазинах — все правильно, «уэсы» дозвуковые, но есть и нормальные, на случай, если что-то совсем не так пойдет. Если со штатным пэбээсом выстрелить таким, то тот просто улетает, а этому хоть бы что. Но намного громче получается, а нам надо все тихо сделать.

Переоделся, сложив с себя все в непромокаемый мешок, надел «лифчик» с магазинами. Убедился, что маска в кармане. Очки, правда, снять придется, но я без них не совсем слепой, справлюсь, а то больно приметно получится, этого нам не надо.

Посидели, покурили, попили чаю из термоса, потом шаги услышали, а заодно и свист. «Снова между нами города», все как условились. Остальные подошли.

Ждали еще полтора часа, давая возможность пьющим нажраться, а темноте сгуститься. Летние ночи все же короткие. Курили, разговаривали шепотом, стараясь задавить растущее волнение. Сколько я уже войнами с бандитами занимаюсь, а все никак не могу от «трясогуза» перед делом избавиться. Да и никто не может, наверное. Прошлись несколько раз по плану, рисуя схему и подсвечивая ее фонариком, немного поспорили, но именно что немного, план вырисовывался очевидный.

Потом засуетились и пошли. Сначала вдоль забора гуськом, дальше разделились на две группы, чтобы меньше внимания привлекать, но во дворах было глухо, темно и пусто. А вот из «Медведя» музыка доносилась, блатота какая-то хрипучая. Магнитофон крутят.

— Коль, давай с Мартыном к задней.

Они подняли зеркало над забором, убедившись, что в темном дворике никого нет. В уборной кто-то заседать может, так что подождали немного в тени, прислушиваясь — нет, ни единого сопутствующего звука.

— Слушайте, короче. Мы вошли — и вы тут же, — прошептал я.

— Принял.

Я снял очки, сунул в карман, поморгал, ожидая пока зрение адаптируется, потом как-то сфокусировался. Нормально, вижу, справлюсь.

— Все, всем маски и начали.

И мы вчетвером быстрым шагом направились в обход дома.

На Казанском тоже пусто и темно, фонари теперь не горят. У машин вроде бы тоже никого нет, но мы все же прошлись вдоль ряда, вглядываясь через лобовые стекла, вдруг водила кого-то ждет, но и водил не было. Теперь нас только из окон дома напротив разглядеть можно, но что увидишь? Силуэты в плащ-палатках? Да и пусть видят.

Никаких швейцаров в этом ресторане не водилось, так что в дверь зашли спокойно, откидывая капюшоны. Леха на секунду у дверей задержался, накидывая крюк, чтобы с улицы никто не вошел случайно, а затем мы втроем выскочили в зал, беря на прицел все сектора.

Как и ожидал, правая сторона «блатная», это по оформлению ясно было и по длинным столам под большие компании. Слева людей куда меньше, но там два официанта с каким-то мужиком и вход на кухню. Ту сторону Димыч тут же на прицел взял, а мы со Славяном «воровской куток».

— Не дышать никому, падлы! — заорал я, добавляя в голос истерики и чувствуя, как на меня накатывает волна ослепительной, невероятной радости, потому что Прокоп сидел прямо передо мной. — Кто кипишнет — маслина в калган, рогометы тряпошные! Нишкнуть всем!

Всерьез сидят, там и еда, и водка, и коноплей тянет, и «лед» толченый, и картишки раскинуты. Но без женщин, сами по себе, что чуть удивило.

Распахнулась дверь черного хода, еще две фигуры в плащ-палатках и с автоматами у плеча вошли в зал. Музыка продолжала играть, хрипатый голос пел про жизнь воровскую, но даже сквозь музыку прорывалась невероятная, убийственная тишина. Нас приняли всерьез, это точно.

— Грабки на череп. Три секунды даю!

Срез глушителя смотрит на Прокопа своим черным зрачком. А он в ствол уставился. С ним пятеро, должно быть больше, но в зале еще откровенных блатных хватает. Так, этот — Саид, черный и родинка на щеке. А вон Чебур, рыжий и лопоухий. А в той половине зала я Корня разглядел. Значит, всех вместе уже шестерых видим.

— Кто не понял?

У Саида глаза накуренные, он не понял, попытался руку под пиджак сунуть. Протрещала негромко, словно из воздушки стреляли, очередь, пролязгал железом затвор, четыре пули ударили бандита в грудь, он охнул и завалился со стула боком, громко ударившись головой об пол. Остальные начали шустро поднимать руки. У кого морда злая, а у кого и со страху перекошена. Прокоп спокойно смотрит, но это мы исправим.

Я перевел прицел на него и с наслаждением выстрелил в лицо.

— Нишкнуть всем! Глухие вы, в натуре, или что?

Из кухни вытащили двух поваров, уложили на пол, Колун пригнал официанта, не того, что с утра был, другого, постарше.

— Всех, кто с Прокопом сюда ходит — показал, быстро, — прошипел Коля, уткнув автомат халдею под ребра. — Считаю до трех, два уже было.

Можно было и не угрожать уже, тот все своими глазами видел.

— Вот он, — показал он пальцем на Корня, и того тут же застрелил Мартын. — Вон, Жбан, — палец остановился на обомлевшем со страху парне с большой лопоухой головой, и тот свалился на пол, убитый наповал.

В воздухе уже плыл запах крови вперемешку с пороховым.

— Вы че за беспредел творите, животные? — заорал мужик годами под сорок, сидевший за столом напротив Прокопа. — Вы чё, в натуре?

— В очё, — ответил я и тут же его убил. — Халдей, не спи, черт!

Кто-то из бандитов за столом дернулся, тут же был убит, после чего я скомандовал, решив, что там точно нормальных людей нет:

— Этих валим! — и первым открыл огонь.

Бандитов снесло шквалом пуль. Один упал головой на стол, кровь из пробитого черепа залила карты. Потом официант нашел в зале еще одного из прокоповских, а про другого сказал, что часто с теми видел. Синие от партаков пальцы сразу определили его в список смертников, и я выстрелил ему в лоб.

В зале никто не шевелился, а сквозь запах крови и пороха прорвался аромат дерьма. Не выдержал кто-то, облегчился.

— Слышь, фуцаны? — крикнул я. — На той двери мина, и на вторую поставим. Близко сунетесь и аля-улю, кендюха на потолке! Так что тут всем лежать, поняли? Кого на улице увидим — мочим сразу.

Контроль. Мы с Колей быстро прошли к столу, возле которого периметром лежали трупы, пустили каждому в голову еще по пуле, после чего наша группа, плотно сбившись, выскочила в тамбур, где дверь подперли совковой лопатой, а потом во двор — и в петли для замка воткнули найденный в гаражах ржавый болт, кое-как накрутив на него гайку. И затем, спрятав автоматы под накидками, стащив маски и набросив капюшоны, мы быстрым шагом направились в темноту и глушь дворов. Никаких признаков поднятой тревоги слышно не было.