Онлайн книга «В.Н.Л. Вера. Надежда. Любовь»
|
В другом городе этого статуса я пока не достиг. Первый же звонок, который я сделал, вышел удачей. На вокзале я, отыскав телефонные автоматы, намеревался захватить их надолго, для чего наменял в кассе кучу мелочи. Раскрыл записную книжку. Первым в списке питерцев стоял Коротаев Паша. Его в Сочах я запомнил сразу: замороченный на сложных аранжировках гитарист «Люлякей Бяк». «ЛюлякиБяков»? О происхождении названия я уже упоминал. Черноволосый и полноватый, с нездорового цвета кожей. На сцене он козырял не только приличным знанием инструмента, но и длиннющим кожаным гитарным ремнём. На этом ремне гитара свисала чуть ли не до коленей, что обычно свойственно «металлюгам»… Он – нет, «металлюгой» не был и инструментом овладевал с некоторой даже нежностью. Гитара отвечала взаимностью в виде высоких, завывающих трелей в районе лада 12-ого и выше… Кстати, он почти не пил там, в Сочах… И почти не смеялся, что казалось признаком ума на фоне общего безумия. Эти качества служили в моих глазах ещё и признаком его надёжности. – Будьте добры Павла, – произносил я, по беспристрастному «да» уже узнав его, Пашу. – Я-а, – почему-то растерялся он. – Паш, это Сергей из «Югов»… – «Юга» – так незамысловато называлась Осиная группа. – Откуда? – переспросил он. – Из М-ска, – ещё больше запутал его я. – Так из югов или из М-ска, – попытался уточнить он. – Степнов. Из М-ска… – выбрал я лучшую, как мне казалось, характеристику и добавил: – Я у вас… Он долго соображал, потом спросил: – На Марата? – В Питере! – почти кричал я в трубку, запихивая в щёлочку аппарата ещё монеток. – Сергей. Из М-ска… А-а, Серый… – потеплел вдруг его голос. Но за потеплением последовала неловкая пауза… – Слушай, Паш, я в Питере! – всё ещё кричал я. – А ты где? – непонимание росло. – В Питере! – орал я, боясь, что прихотливый аппарат вдруг разорвет связь. – Питер большой… – высказался он с усмешкой, и я его понял. – На Московском вокзале… На вокзале он и назначил мне встречу, хотя сначала долго объяснял, как дойти до его дома. Не доехать, а дойти! Потом мы оба плюнули на это дело, и я остался сторожить его прямо в зале ожидания. Что ж, первый звонок – и уже успех! Неплохо начинаются мои дела. Я вышел покурить с другой стороны вокзала. Незнакомая привокзальная площадь была в изморози и дымах от десятков наводнивших площадь автомобилей. Между высоких дверей вокзала грелись какие-то личности, потерпевшие поражения в алкогольных баталиях. Судя по всему – поражением довольные. Свекольная багровость их физиономий органично дополняла бесхитростные наряды. Шуба на голое тело… Брюки с чужого плеча… И тут я решил избавиться от телогрейки. Привязанная к сумке, она болталась туда-сюда при ходьбе обременительным довеском, и возможности облачиться в неё я всё же не видел. Клеймо провинциала казалось мне несмываемым. Отвязав телогрейку, сквозь резкий запах я продвинулся к ним. – Возьмите, – говорю, – ватник… Личности недоверчиво сделали несколько шагов назад. Двое других представителей алкогольной породы уставились на меня без признаков интереса. – Ну вы возьмите… Мне не надо, – зачем-то добавил я и отрицательно покачал головой в знак подтверждения, что «не надо»… На их лицах я прочёл такое недоумение, будто я беседую с иностранцами и мне требуется переводчик. Тогда я сделал по-другому… Я положил сверток на снег и сделал несколько шагов назад. Они – вперёд, соответственно. Расстояние между нами не увеличивалось, но и не уменьшалось. Мы как будто бы перетягивали невидимый канат, где проигравшему в качестве приза достанется моя старая телогрейка. С торжеством победителя я наблюдал, как иностранцы сцапали телогрейку и, развязав верёвочку, молча, с пристрастием осматривали её сомнительные достоинства. От группы отделился один, приблизившись, оказавшейся одной, и кокетливым шёпотом пробасил: – А у вас сигаретки не найдётся? Так, как будто и не я делился с ними одеждой… Пришлось расстаться ещё и с сигаретой. Я стоял в тени вокзала и курил, глядя на нагромождения домов вокруг площади, на непонятную мне стелу в её центре, на барабанчик станции метро на той стороне. В ослепительном солнце эта красота сияла несколько утомительно. Я не спешил познакомиться с ней прямо сейчас. Мне хотелось дозировать восторг, распробовать Петербург на вкус, но понемногу… Плюс ко всему, наслаждаться чем-то сполна мешали низкие температуры… – А-а, Серый! Привет, дружище… – восторг его был не совсем естественным. К тому же какой я ему дружище – так себе, знакомый. Как известно, ранние проявления дружбы нередко исключают саму дружбу в дальнейшем. – П-привет, – отстучал я ему зубами, подавая холодную, побелевшую руку. – Ну пойдём, кофейку выпьем, расскажешь… Мы отдалились от площади, пересекли широкую улицу. Зашли в первое попавшееся кафе. Тонконогие столики на алюминиевых ножках, искусственные цветы в пластмассовых стаканчиках на столах… Голубоватый свет, льющийся из ниоткуда. – Тебе «вписка» нужна? – начал Паша, когда я выпил полчашки кофе почти залпом, стуча зубами о её край. Вопрос мне не понравился. Отсутствовала минимальная прелюдия. Вот представьте: вы знакомитесь с девушкой. Приглашаете её в кафе… Ждёте, возможно, даже переживаете… А она вам с порога: – Переспим завтра. Вы мне нравитесь! Что-то подобное было и здесь… Да и про Осу мне хотелось ему сказать. Вместо этого я тупо ответил: – Ну, – и продолжал трястись. – Сейчас пойдём ко мне, сядем на телефон… – он закурил, туго пуская в холодный даже здесь воздух ядовитые кольца. – Слушай, Пашка, – попытался сориентировать его я, – мне нужна нормальная комната. Я хочу снять жильё. – Есть деньги? – заинтересованно поглядел он на меня впервые. – Почему нет? – даже удивился я. – Слушай… Ну слушай, – как-то вдруг засуетился он. – Надо подумать… – Подумай, – разрешил я. «Чего он боится?» – думал я. Я пока ещё даже не напрашивался. – Как ребята? – попытался я разгладить разговор. – Люляки-то? Ну как, играем, – солидно выговорил он. – В марте в Москву едем, потом Тверь. Сейчас вот из Петрозаводска приехали… – Ого! – нечестно восхитился я. Нечестно потому, что всю эту кухню я знал изнутри. Организаторы обычно оплачивают проезд и проживание. Селят при том в каком-нибудь заброшенном детском саду. Чтобы поиметь деньги с этих мероприятий, нужно уметь себя ставить – в «Югах» я это умел. «Люляки» ещё в Сочах мучились проблемой оплаты их труда. В крупных городах такие проблемы возникают чаще. Побочный эффект переизбытка хороших музыкантов… |