Книга Танкист Мордора, страница 56 – Павел Мочалов

Иринка смотрит на Этель с напряженным вниманием – а ты кто такая? Олежа откровенно усмехается, строча что-то в протоколе. Макухин с Петренко смотрят на склоненную голову Попова с презрением, на лицах что-то типа: «Ну, от него мы примерно этого и ожидали». Малина глядит в окно, слегка покачивая головой с каждой новой строкой обвинительного заключения.

– Таким образом, – голос Этель стал ледяным, – учитывая вышеизложенное, а также то, что совершено оно было в военное время, обвинение требует для Попова Сергея Владимировича смертной казни через повешение. – Она выдержала паузу и в гробовой тишине добавила: – Суд знает, в каких отношениях я была с подсудимым Поповым.

Иркины плечи вздрогнули, а ухо сделалось буквально алым. Олежа хрюкнул в кулак, в глазах Макухина мелькнуло удивление, а уши Петренко еще сильнее прижались к черепу. Малина с нескрываемым интересом поглядел сначала на Этель, затем – на Попова и одобрительно усмехнулся уголком рта, встопорщив черные усы. Зинаида Андреевна строго поджала губы, осуждающе покачала головой. Не обращая на них внимания, Этель продолжала:

– Несмотря на это, несмотря на то, что в деле есть и смягчающие обстоятельства, несмотря, наконец, на то, что обвиняемый способствовал моему личному спасению, я все же не вижу возможности смягчить приговор. Преступления подсудимого настолько серьезны, что снисхождение невозможно. У меня все, ваша честь. – Она села все с такой же прямой спиной, сцепив руки в кулак.

Иринку же буквально выбросило из-за стола, как будто стальная пружина распрямилась. Она уже раскрыла рот, набирая воздуха, но Олежа с нескрываемым удовольствием прервал ее тираду:

– Суд приступает к опросу свидетелей обвинения. Защите слово будет предоставлено позже.

Фыркнув, как кошка, Иринка опустилась на стул, пробуравив в Олеже глазами огромную дыру. Тот демонстративно пожал плечами: «Мол, я-то что сделаю? Порядок такой» – и вызвал первого свидетеля. Им оказался тот самый солдат-инструктор, чей танк и угнал, по версии обвинения, Попов. Комкая солдатскую шапку руками с въевшейся и ничем не отмываемой технической грязью и явно смущаясь от всеобщего внимания, он представился:

– Младъший сэржант Худойназаров. – И уставился на капитана Малину, как на старшего по званию.

Малина одобрительно, но строго кивнул:

– Товарищ младший сержант, расскажите суду, как вы лишились боевой машины.

Солдат заволновался и начал помогать рассказу руками, положив шапку на трибуну:

– Сапсим палохой курысант попался, э? Мэня маймун называль, я говориль, все знаэшь, а сам тормыз з защелка не снималь, машина заглох, да? Моя только от связь отсоединилься, пошель смотреть, какой проблема, э, а курысант машина завель и поехаль, да? Мэра бэзопасности сапсим не соблюдаль, э? Мэня в учэбка сэржант Иванчук за такой дэло шакал бы называль и бэгом впереди машина бэгат заставляль, да? А ночью после отбой Худойназаров бы под кровати всэго казарма вождэние бы ползком сдаваль, э?

– Не отвлекайтесь от сути дела, товарищ младший сержант, – строго попросил Малина, – воспоминаниями поделитесь в родном кишлаке после демобилизации. Вы считаете, что курсант, вернее, бывший курсант Попов специально угнал боевую машину?

– Моя зачэм такое знает? – пожал плечами солдат. – У нэго спроситъ нада. Разгильдяй просто, э? Воинский дисциплина нарушаль, устав нарушаль, правила вождения боевой машина нарушаль. Мэня с машина сбросиль, даже не заметиль. Гауптвахта его сажать нада, Худойназаров так думать. В Боэвой листок смешно нарисоват нада. И мама его написат, и отэц написат, пусть стыдна будэт, э? Турма нэ нада, маладой еще, глупий.

– Других вопросов нет? – Это уже Олежа, секретарь хренов. – Спасибо, свидетель, можете занять место в зале.

Солдат бочком протиснулся вдоль стенки на последнюю скамейку, а в это время в зал уже входил, поигрывая любимым шестопером, до этого вроде бы покойный Гурлуг. Вцепился лапами в трибуну, повел хищным взглядом по залу, ухмыльнулся Сереге, нехорошо так, гаденько ухмыльнулся, типа, там тебе и место. Девчонкам попытался подмигнуть, но Малина прервал развлекуху:

– Представьтесь суду, свидетель.

– Гурлуг, десятник вспомогательных сил гвардии Мордора. Бывший десятник.

– Расскажите суду, где вы познакомились с обвиняемым.

– Я с ним не знакомился, – ухмыльнулся орк. – Темный Властелин искал в Горгороте странную машину, а места точного не знал. Поэтому все снаги вспомогательных сил гвардии Мордора были рассыпаны по пустыне с указанием: ждать фиолетовой вспышки, кто увидит – бегом на это место. Людей, которые там окажутся, схватить, но вреда никакого не причинять, а немедленно доставить в Лугбурз. Машину и все найденные предметы охранять до прибытия Повелителя, но не прикасаться даже пальцем. Мой десяток первым и прибежал. Парни, правда, с ним позабавиться решили, за что потом головой и поплатились. Мне-то он сразу не понравился, дрожит, как овечий хвост, глаза зареванные, как у бабы, слизняк, а не солдат, одно слово.

Макухин с Петренко переглянулись понимающе, Петренко даже большой палец показал, мол, точно в дырочку припечатал. Олежа тоже расцвел, как майская роза. Этель продолжала каменеть лицом, а у Иринки уши стали уже пунцовыми. Но Малина на поводу у большинства не пошел:

– Суд не интересует ваше мнение о личных качествах обвиняемого, его судят за конкретные дела.

– Можно и о делах, – неожиданно спокойно согласился Гурлуг. – Не знаю, за какие заслуги он стал капитаном Мордора, но сразу же вместе со своим прихлебаем-телохранителем попытался унизить мое личное достоинство и авторитет командира, а когда его угрозы не возымели действия, перешел к физическому насилию, избив меня.

Малина смерил взглядом узловатые мышцы Гурлуга и недоверчиво поинтересовался:

– Каким образом, свидетель? Вы только что говорили суду об отсутствии у обвиняемого бойцовских качеств, а теперь утверждаете, что он вас избил, хотя нас троих, наверное, не хватит, чтобы это сделать?

Орк скрипнул клыками:

– Таких, как он, я бы и десятка не испугался. Основные увечья мне нанес его телохранитель, громила и убийца. Обвиняемый меня бил, когда я уже лежал на песке. А потом, понимая, что мою гордость не сломить, отдал приказ телохранителю на убийство, который тот с удовольствием и выполнил.

– Поясните суду, – удивился Малина, – то есть вы сейчас мертвы?

– А то, – хмыкнул Гурлуг, – мертвее мертвого. Со сломанным горлом долго не живут, ни люди, ни орки.

– Спасибо, свидетель, вы свободны. – Олежа промокнул платочком лоб и шею. Гурлуг еще раз оскалился, взмахнул шестопером и вдруг растворился в воздухе, как заправский фокусник, а на его месте материализовался Бхургуш. В огромном зале и сразу после Гурлуга орк показался каким-то пришибленным и мелким. Втянув голову в плечи, он затравленно озирался по сторонам, явно пугаясь и большого помещения, и льющегося в высокие окна света, и собравшегося народа. Командный голос капитана Малины поверг его буквально в трепет, и орк попытался спрятаться за трибуну. Малина поморщился: