Книга Люськин ломаный английский, страница 30 – Ди Би Си Пьер

— Нет, он мне только что сказал это с постели, и ему тоже нужна шапка.

Ирина нагнулась и повернула девочку, как ключ для завода часов, шлепком направив в сторону спальни.

— Твой дедушка нас покинул, птичка моя. Забудь о нем, или ему будет грустно.

— Он что, даже заплачет? — тут же поинтересовалась Киска.

— Может быть, даже заплачет. А теперь возвращайся в мамину постельку.

Когда Киска вернулась в спальню, печь выдохнула спертый запах навоза. Ирина, Ольга и Макс сидели за столом у печи, ожидая, когда заскрипят на кровати пружины под Кискиным весом. Затем они продолжили, столпившись, как кучка беженцев в темноте неприветливой ночи. Глаза Ольги то расширялись, то сужались с каждым резким словом. Макс изо всех сил пытался сосредоточиться, но видел только, как в ее старых черных глазах пляшут огоньки от печи. Недосушенный навоз странно вонял. Киска два раза кашлянула. Потом через дверь спальни донеслось ее ровное сопение.

— В общем, не ебите мне мозги, мамаши, — наконец сказал Макс, раздуваясь от тайны, которую знал только он один. — Пока что вы не сказали ничего, что заставило бы меня раскрыть тайну потрясающего успеха, которого я достиг в деле с трактором.

— Так послушай, что я еще скажу насчет жертв, на которые мы пошли, чтобы разрешить тебе сидеть здесь и портить воздух, вместо того чтобы говорить правду! — выругалась Ольга. — Он ел человечину! Ему пришлось, Максим! Множество мужчин поедали мертвые тела, как волки! Я говорю «мужчин», потому что женский желудок такого не выносил. Хотя и женщинам тоже приходилось это есть, чтобы выжить. Некоторые младенцы росли на нежном мясе, даже не скажу, с каких мест. Тебе крупно повезло, что ты родился, когда это уже закончилось. Вот правда о нашем прошлом, которую ты игнорируешь и не уважаешь!

— Не обзывай моего прадеда каннибалом, — огрызнулся Макс. — А где тело его сына? Что случилось с инспектором по мертвецам?

— Твой прадед делал то, что был должен. Да, он уподобился животному, поэтому позволь сказать тебе то, что ты игнорируешь: сильные существа сделают все, чтобы выжить. Когда забываешь о человеческом достоинстве, когда твое окружение страдает от мучительного голода, а каждое утро находится на расстоянии десятилетий от ночи и ребенку даже плакать нечем — нужен сильный дух, чтобы выжить. Они это делают из-за пламени, которое горит у них внутри, из-за надежды, что, если они проживут еще минуту, тогда Господу, возможно, надоест потакать прихотям богатых и злых людей и он выделит хотя бы крошечную награду человеку обычному.

— Где сейчас Алекс?

— И послушай меня, Максим, и прочисть уши: он это сделал, чтобы однажды смог родиться ты, с большими возможностями. Он пошел по своему трудному пути к славе через Божьи тернии, чтобы ты смог маяться дурью и потакать своим глупым желаниям.

— Ты знаешь, бабушка, что я поклоняюсь и уважаю каждую каплю пота, которая стекла с прадедушки, и его отца, и так далее. И сегодня у меня нет проблем с титулом наследника, потому что я навсегда обеспечил достаток своей семьи.

Он откинулся назад и отхлебнул из бутылки, оставив по глотку водки для старух. Они сидели, нахмурившись, не решаясь взглянуть ему в глаза.

— Я тебя читаю, как открытую херову книгу, Максим, — сказала Ирина. — Расскажи нам, чтобы мы знали, к какому ужасу готовиться.

— Тьфу! — Макс плюнул на пол. — Я могу вам сказать только вот что: вчера ночью, пока вы сотрясали воздух, болтая чепуху о целебных свойствах грязи, и несли прочую херову чушь, и когда у вас были хлеб и водяра, пока я с трудом пробирался к вам по снегу, я проконтролировал отправку первой партии переговорных устройств. В результате — и мне плевать на ваши мерзкие ухмылки — через неделю, в крайнем случае через две, я обещаю, что вы будете ругать меня с балкона двухкомнатных апартаментов у Каспия.

Лицо Ирины сморщилось, как старый воздушный шарик.

— Расскажи, — прошептала она.

— И позвольте сказать вам, — Макс торжественно поднял палец, — в случае, если вы думаете, что я тут хуйню порю, это первые приборы такого рода в этих республиках. Это даже лучше, чем «Нокия».

— Максим, — попросила Ирина, — ну покажи хоть одну!

— Что! Что! Ты меня за кого принимаешь, а? Думаешь, я сюда их притащил, чтобы они отсырели и сломались?

— Сколько ты получил за трактор?

— Я спрашиваю, вы думали, что я притащу тонкий новейший электронный аппарат сюда, чтобы вы растерзали его, как стадо баранов?

— Макс, — проскрипела Ольга, — трактор.

— Я заплатил максимум полцены за целую коробку аппаратов последней модели. Возможно, я купил три по цене одного. Видели бы вы, как ловко я провел эту сделку.

— Господи, помоги, — сказала Ирина, закатив глаза в потолок. — Пусть мне не доведется услышать фамилии, начинающейся с Пило.

— Что! Что! Пилозанов знает всех нужных людей для таких дел. Вы, женщины, ни хрена в этом не смыслите!

— Ангелы небесные! — Ирина перевела покрасневшие глаза на сына. — Где эти телефоны?

— Завтра я почти что точно их заберу, после того как закончится эта сырость. Это хорошее решение, на самом деле превосходное решение. Я просто гений, что решил переждать сырость. Тот товарищ хотел всучить мне их уже вчера вечером — чуть не силой впихивал, но я его отговорил. «Ты думаешь, я не в своем уме, да, мой тупой друг? — сказал я ему. — Принеси мне нормальный товар в нормальную же погоду, прежде чем я размажу по дороге что-то, подозрительно напоминающее твою голову». Он чуть не обосрался на месте, этот чувак, определенно гомик из Балинска, но сильный, зараза. И все же… — Макс постучал по столу, — наши инвестиции в безопасности.

Ирина сильно зажмурилась:

— Значит, телефонов у тебя нет. А трактор где?

— Максим, — сказала Ольга, — где трактор?

— Что! Что! Надо было мне на флот уйти, как Георгию! Не нужно было оставаться в этом крысятнике!

Трио застыло и уставилось на дверь, за которой заблеял козел. Послышались шаги, затем грохот ног по ступенькам.

— Александр Васильевич! — крикнул голос. — Выйдите сюда!

— Нет, голубое мне не нравится. — Людмила выпятила подбородок в сторону девушки.

Та не обратила внимания, возможно, просто не уловив интонации. Это рассердило Людмилу еще сильнее.

— Да, но оно чистое и чувственное. — Девушка подняла перед ней одну ногу, затем вторую. — Голубое — словно наэлектризованное. Пойдем, я покажу тебе остальной свой гардероб.

— Попозже, — сказала Людмила.

Вторая девушка, Оксана, закинула голову назад на лошадиный манер и собрала в хвост длинные светлые волосы. Она сидела, задумчиво хлопая накрашенными веками, и наконец резко раскинула руки.

— Да, но мой дядя разрешил тебе остаться в комнате и на день или два снял с тебя проблему с проживанием, и у тебя куча свободного времени, чтобы полюбоваться красивыми вещами!