Онлайн книга «Большая книга ужасов-1»
|
Па хихикнул. – Чего ты смеешься? Ничего смешного нет! Он вполне мог это сделать. Мальчика покусали как раз тогда, когда мы с Ли уезжали на олимпиаду. А ты помнишь, где Сеня был все то время? – Нет, – покачал головой Па. – Не помню. Я тоже на работе был… Мне кажется, что его вообще дома не было. Он где-то болтался… – Зря мы все это… – Что зря? – Зря мы взяли этого парня. Мы ведь не знаем, кем были его родители. Наследственность – это очень серьезная вещь, а вдруг его родители были маньяки? – Ну, полно… Забавно, подумал я, а вдруг мои родители на самом деле были маньяки? Кто их знает? – Ты видел его сегодня? – Нет еще, – ответил Па. – Он пришел весь перемазанный в крови. И вообще выглядел страшно. Шея перемотана бинтом. – Так надо спросить, да и все… – Нет, – сказала Ма шепотом. – Он соврет. Скажет, что подрался или упал куда-нибудь… Па почесал подбородок. – Только не вздумай сказать Лиз, – попросила Ма. – Ничего не говори, пусть она об этом не думает… – Конечно, – закивал головой Па. – Конечно, не скажу… Он отобрал у Ма пачку и закурил. Жадно закурил, дым пополз под дверь. – Сегодня мне на работу звонил Коляскин, – сказала Ма. – И что? – Не знаю. Связь была плохая, он что-то сказал про него, я не разобрала. Перезванивала потом, но связи нет. Па взял со столика бутылку виски, налил рюмку, выпил. – И еще. Я слышала, что милиция видела возле дома первого мальчика большую коричневую собаку. – Ты серьезно считаешь, что все эти нападения совершили Сеня и Бакс? – спросил Па. – Он мог это сделать, – сказала Ма. – Он вполне мог это сделать. Баксу все равно на кого нападать, на тебя он уже рычал! А вдруг в Бакса кто-то вселился? – Прошу тебя, давай обойдемся без всей этой ерунды, ладно? На дворе двадцать первый век, а ты мне говоришь про какое-то переселение душ, про одержимых собак… Похоже на дешевый фильм ужасов. – Вот именно! – тихо вскрикнула Ма. – На фильм ужасов! Именно на фильм ужасов. Ты должен его убрать отсюда. Они предали меня. Но я не очень обиделся. Они ведь были не моими родными родителями. У них была своя дочь, они за нее волновались. Я не очень на них обиделся. – Погоди-ка… Ма замолчала. – Что? – спросил Па. – Он слушает. – Кто слушает? – Он. Па выглянул в коридор. Мы встретились глазами. Па долго смотрел на меня, а потом не выдержал и отвернулся. – Его нет здесь, – произнес Па. – Тебе показалось. Я выскочил в гостиную, сел на диван, отдышался и выкинул из головы все мысли. На кресле валялся раскрытый «Винни-Пух». Я почитал немного, а затем поднялся наверх, к комнате Ли. Открыл дверь. Ли лежала на своем диване и слушала музыку. Риммы в ее комнате не было. – Привет еще раз. – Ли спрыгнула с дивана мне навстречу. – Тебе лучше? – Лучше, – ответил я. – Скоро еще лучше будет. – Ты совсем плохо выглядишь, но это ничего. Мы поедем в одно хорошее место, и ты там сразу поправишься. Сразу-сразу. Там целебная вода. – До свидания, Ли, – сказал я. – Пока. Но Ли не слышала меня. – Хочешь, я тебе куплю целый килограмм мороженого? – спрашивала она. – А Баксу сосисок… Или наоборот… – Я ухожу, – повторил я. – До свидания. – А я завтра тоже уезжаю, – сказала Ли. – У нас опять математическая олимпиада. Если я войду в тройку лидеров, то смогу попасть даже на международную. Это будет здорово! Так что опять еду… А вы с Баксом остаетесь тут за хозяев. Присматривайте за домом. Смотрите, не обижайте Римму. Я Баксу уже сказала. Мы не обидим ее, мы ее не обидим. Это я могу гарантировать. Мы просто не сможем ее обидеть. – Ладно, пока, – сказала Ли. – Скоро встретимся. И она выставила меня из комнаты. – Встретимся, – сказал я тихо. – Мы обязательно встретимся… Я позвал Бакса и велел ему сторожить мою дверь. Ночью ничего не случилось, а на следующий день было воскресенье. Воскресенье мне как раз подходило. С утра Ли и Ма уехали на свою олимпиаду. Селедка взяла выходной. Па остался дома, но за него я не особенно волновался – мне почему-то казалось, что Римма не будет на него нападать. Зачем ей это? Римма хочет остаться в семье вместо Ли. Ма и Па ее, конечно, примут, а в смерти Ли обвинят меня и Бакса. Скажут, что я сошел с ума и натравил своего пса. Все логично. А до этого натравил его на двух мальчишек… Я ведь убийца. И сегодня я собираюсь прикончить одну девочку. Худенькую, с длинными белыми волосами. План уже сложился, я знал, как буду действовать. Но в одиночку с ней я не справлюсь. Мне нужен Бакс. И еще кое-что. Оружие. Я велел Баксу прикрывать спину и занялся изготовлением оружия. Отодвинул в сторону тумбочку и достал из-за нее патрон, подаренный мне Лехой. С выцарапанными знаками по мягкой меди пули. Сначала я хотел сделать что-то стреляющее, но потом подумал, что это не очень надежно. Один выстрел – это мало. Достать еще патронов было негде, к тому же я вряд ли смог бы в точности воспроизвести эти маленькие закорючки. А значит, у меня был только один шанс. В гараже я нашел длинную и тонкую водопроводную трубу. Отпилил ножовкой конец в метр, для того чтобы труба не скользила, обмотал изолентой. В конец трубы вставил патрон, обжал тисками. Получилось копье. – Ну, как? – спросил я у Бакса. – Пойдет? Но Бакс меня не слушал, он смотрел в сторону ведущих в усадьбу ворот и ворчал, опустив голову. Это был знак, что в усадьбе посторонние. Я выглянул из гаража. Возле ворот стоял автомобиль. Из него вышли два человека и собака. Посторонние люди и посторонняя собака. Одного человека я узнал, я встречал его однажды. Он работал в комиссии по делам несовершеннолетних. Значит, за мной приехала милиция. И Холуй. Этот милиционер – для меня, Холуй – для Бакса. Все. Мы здесь больше не нужны. Мне не верилось, что милиция заглянула, чтобы просто поговорить со мной. Если бы хотели просто поговорить, не приходили бы с Холуем. Холуй был известным персонажем в этом городе, его часто показывали по телевизору. Раньше он служил где-то в центре, искал взрывчатку и наркотики, и от этого совсем свихнулся и стал настоящим убийцей. Он покусал вьетнамского дипломата, и его списали сюда, в провинцию, дослуживать в местной милиции. Его боялись все, от огромных пятнистых догов до крошечных тойтерьеров. Если, бывало, такой тойтерьерчик начинал озоровать и отказывался от гусиной печени или от фрикасе, то хозяйка ему сразу говорила: смотри, Пюпюс, будешь плохо себя вести – позову Холуя! И Пюпюс пускал лужицу и послушно возвращался к своей фарфоровой миске. |