Онлайн книга «Воспитательные моменты. Как любить ребенка. Оставьте меня детям (Педагогические записи)»
|
Может быть, так? Опытная общественница с огромным стажем наивно спрашивает меня на четвертый или пятый день моей «работы»: – Как это? Вы уже там, а дети все еще умирают? Кто-то сказал: – Ну, это дело нехитрое, если вам все стараются угодить. Я жестко ответил: – Я не фокусник и трюки показывать не собираюсь. Не хочу я быть и знахарем. Еще один вариант вступления мне подвернулся. Сколько же сил, энергии и средств пожирают старания сохранить видимость: 1. Видимость чистоты: если другого нет, пусть будет чистая лестница и чистые халатики у чесоточных, голодных, замерзших и больных детей. 2. Видимость молочной кухни. 3. Видимость изолятора. 4. Видимость врачебного ухода. 5. Видимость воспитательского присмотра. Или привести в самом начале список фамилий и дат: Беру так называемую «книгу движения детей». Порядковый номер. Фамилия и имя. Дата рождения. Дата приема. Выписки, наконец – «примечания». В примечаниях записывается красными чернилами смерть ребенка. На каждой странице десять фамилий. Наугад беру листы из прошлого года. Лист 248. Надивер Соломон, три года. Принят в июле, умер в августе. Магель Бернард, три года. Принят в июне, умер в июле. Ламер Якуб. Принят в июне, умер в июле. Парнес Абрам, год. Принят в июне, умер в июле. Шайнман Ежи, два года. Принят в июне, умер в июле. Сафра Людвика, шесть с половиной лет. Июнь – июль. Дезирер Якуб, год. Июнь – июль. Вахмайстер Суламифь, год [и] шесть месяцев. Выдержала два месяца Сапер Юдита, полгода. Июнь – июль. Брадель Брандла. Год. То же самое. Лист 247. Десять детей принято, девятеро умерли. Десятого забрал отец на следующий день после поступления. Дословно: «Шнайвайс Ежи, род. 15 апреля 1941 года, поступил 23 июня, выписан на следующий день к отцу Шмулю, улица Желязна 752 [?]/40». Лист 246. Приняты десять, умерли все. Лист 245. Восемь умерли в детдоме, один в больнице, одного забрала мать. Лист 244. Из десятерых девять умерли в детдоме, один в больнице Лист 243. Из десятерых умерли восьмеро, одного забрала бабка, один ребенок сбежал: Цирла Ариль, три года, принятая в июне, убежала после трехмесячного пребывания. Лист 242. Из десятерых детей умерли девять. Возле фамилии десятого, Вайсельфиша Ицека, двенадцатилетнего мальчика, в рубрике «примечания» не было надписи красными чернилами. Меня заинтересовал этот Вайсельфиш Ицек (может, какая-то неточность в записях?), я себе выписал на листок эту фамилию, чтобы расспросить (вообще-то я не очень надеялся, что докопаюсь до истины). Оказалось, его все знают: вор, отбирал у детей еду. Сейчас лежит в больнице с тифом. С листа 241 умерли восемь человек. С листа 240 умерли девятеро, десятую через неделю забрала […] Мне пришла в голову мысль: может, ответственный за зачистку города от бродячих собак ведет главную «книгу движения» и в рубрике «примечания» отмечает себе этих счастливчиков-собак, выкупленных хозяевами? Может быть, такое вступление к отчету? У меня такой план работы: Прежде всего – чем топить: на то, чтобы уморить ребенка голодом, нужна, как ни крути, пара недель, а вот холодом – пара часов. (Говорят, что в течение всей зимы во многих спальнях топили только от пяти до десяти раз.) Второй вопрос: безопасность персонала. Когда немецкие войска вошли в Варшаву, я заявил на собрании, что к персоналу я собираюсь относиться, как рачительный хозяин к коровам в хлеву, если хочет, чтобы они давали молоко. За это сравнение на меня смертельно обиделась тогдашняя, Божьим попущением, псевдодиректриса: панна Мадзя176: нате вам, корова! Задача солдата – стрелять. У него должны быть сапоги, теплая шинель, котел, дрова на растопку. Шатаясь после тифа, выздоравливающие нянечки моют холодной водой и тряпкой размером с носовой платок парадную лестницу (сохранить видимость чистоты). А может, так: Тому есть свидетели, как доктор Киршбраун героически сказал: «Я не покину детдома, пока хоть один ребенок остается в живых». Знамени он не отдаст. Может быть, начать кротко? Когда я выразил удивление, что медицинские весы нормально работают (тут не только дети «повреждены», тут и весь инвентарь переломан), я услышал в ответ: – Так эти весы были испорчены. Раздраженный, я бросил такой вопрос: – Пани, вы не могли вчера высушить дрова на растопку? И получил ответ: – Кабы я высушила, у меня бы сейчас их уже не было. Наконец хоть одно оправдание. Вес детей: Родившаяся 5 апреля 1937 года Хеля Аграфне весит 9 кило 800 граммов. Пятилетний ребенок здесь весит, как годовалый. Родившийся 11 февраля 1931 года Гласман неделю назад весил 19 кило. […] ОТЧЕТ О ВТОРОЙ ДЕКАДЕ [В ГЛАВНОМ ДОМЕ-УБЕЖИЩЕ] [5? марта 1942 года] Вступление. Между двумя маршами парадной лестницы красуется на высоком треножнике плевательница: наконец-то удовлетворены требования гигиены. (Если бы возле плевательницы стоял еще и горшок с каким-нибудь растением, было бы не только гигиенично, но и эстетично.) Требования 1. Я не уверен, но мне кажется, что следовало бы поставить у ворот полицейского: a) для контроля всех входящих и выходящих; b) для контроля выносимых предметов и продуктов; c) для сопровождения хотя бы дров и угля. NB. Это должен быть человек проверенной честности, смелый и решительный, сильный, готовый помочь. 2. Категорический запрет принимать матерей вместе с новорожденными. Запрет принимать здоровых, хорошо упитанных и прилично одетых детей. 3. Просьба определить сумму (в границах «от – до»), на которую можно безусловно рассчитывать в указанные сроки. 4. Вопрос персонала (администраторы, нянечки, воспитательницы, уборщицы и посудомойки, практикантки, бывшие воспитанники, дети старшего возраста): |