Онлайн книга «Кошки ходят поперек»
|
– Она там у тебя стучит чего-то... – сказал я. – Стучит?! – Он напрягся. – Ну да... Орехи, похоже, колет... – Я сейчас... Ты подожди, я сейчас... Гобзиков прошмыгнул мимо меня, я остался один в сарае. Странный тип этот Гобзиков. А кто сейчас не странный? Время такое. Время для странных, странное время. Взять того же мистера Шнобеля. Все время вертится перед зеркалом, все время ему кажется, что у него что-то не так... А Халиулина? Говорят, у нее дома живет настоящий крокодил. Приходят гости и путают, где крокодил, а где Халиулина. Ха-ха-ха. Шучу, конечно, Халиулина ничего девушка, даже симпатичная. А вот Зайончковская вообще – надо срочно лечить – верит в презумпцию невиновности. Бывает же такое. Чепрятков... Чепряткова надо было обработать гамма-излучением еще в раннем детстве. После чего научить клеить в дурдоме коробки. Тогда бы от Чепряткова была большая человеческая польза... Появился Гобзиков. Гобзиков выглядел уже лучше. Напряг с него соскочил, во всяком случае. Правда, по щеке тянулась тоненька царапинка, но мало ли где человек мог поцарапаться? Хотя какая мне разница. – Хорошее тут у тебя местечко, – сказал я. – Сам строил? – Ну, да, – кивнул Гобзиков. – И отец еще строил. И брат. – Понятно, семейный бизнес, значит. А это что? – Я указал на аппарат. – Да так... – отмахнулся Гобзиков. – Думал, получится... – Это же приемник? Радиоприемник. Ты что, радиолюбитель? – Не... – Гобзиков даже улыбнулся. – Это брата. Я не умею. А пока время есть, решил вот... С кем-нибудь хочу попробовать пообщаться по нему... – Зачем? – спросил я. – Можно же по Интернету вполне. – По Интернету неинтересно, это совсем другое. Ты на сеансе связи присутствовал? – Не... – Приходи как-нибудь. Я поглядел на Гобзикова. Серьезно он или нет? Я бы никогда себя не стал приглашать. Ни на сеанс радиосвязи, ни на сеанс спиритизма, ни вообще. С собой так тоскливо. К тому же мы подрались. И даже если мы сейчас разговариваем, это не значит, что мы помирились. Зачем он тогда меня позвал? Что-то нужно, значит. Что ему может быть от меня нужно... – По Интернету совсем не то, – повторил Гобзиков, – Рэй Брэдбери вообще только на печатной машинке работает, без компьютера. – Почему это? Он же богатенький, неужели денег на комп нет? – Говорит, что компьютер убивает все волшебство, – объяснил Гобзиков. – А машинка волшебство не убивает. – Ясно... – Что говорить дальше, я не знал. Гобзиков тоже, кажется. Я принялся разглядывать сарай во второй раз. Как приступить к извинению – фиг знает. Но извиняться надо. Разглядывал, разглядывал сарай, а потом снова остановился на карте. Я вдруг понял, что местность, изображенная на карте, мне совершенно незнакома. Я разбираюсь в географии – я же летчиком хочу стать. Или астрономом. Наверное, все-таки летчиком, династия, однако... А летчик должен хорошо разбираться в географии. И вообще, мать хотела, чтобы я развивался всесторонне, и, когда мне стукнуло три года, в столовой была повешена карта мира. Карта была большая, на всю стену, я смотрел на нее, и мне всегда не верилось, что весь этот мир существует. Я думал, как бы я чувствовал себя, находись я где-нибудь в Гренландии, или на Огненной Земле, или на острове Пасхи. Каждый день я изучал карту мира. Девять лет подряд. И за это время в географии я стал рубить изрядно, Швецию от Швейцарии отличить мог. Карта на стене сарая Гобзикова меня заинтересовала. Выполнена оригинально. В стиле старых средневековых карт. Где в левом верхнем углу роза ветров, в правом верхнем углу бог ветра с надутыми щеками, посередине океан, кишащий левиафанами, кашалотами, гигантскими кальмарами и другими морепродуктами. Агрессивный такой океан. На этой карте океан тоже был. Только он был не вокруг, а в центре. Не озеро, а именно океан – об этом свидетельствовала соответствующая надпись готическим шрифтом. И чудовища на ней тоже были. Я опознал динозавров (динозаврья мелочь, такая все время рисуется в комиксах, откусывает там головы немцам с грустными лицами), опознал больших толстых змей. Другие тварюки были мне незнакомы, видимо, порождение фантазии картодела. Что-то вроде дракона или птеродактиля. Нарисовано все, причем в деталях, очень красиво, с большим художественным талантом. Как живые зверушки были, разве что не соскакивали с бумаги. Кроме фауны, на карте присутствовали обозначения лесов, пустынь, рек, каких-то поселений, болот. Довольно подробная карта. Подробная карта чего-то. Нижний угол сожжен, я уже говорил. А в левом верхнем углу вместо розы ветров меч. Этот меч меня заинтересовал, красиво нарисован был очень. Впрочем, может быть, это был вовсе и не меч, а шпага. Я видел такие по телику в исторических передачах. Пробойник или что-либо в этом духе, хотя лезвие достаточно широкое. Такое сломает любую броню, прорежет любые кишки. И рукоятка интересная. Кашалот, вцепившийся в шею морскому змею, змей, кусающий кашалота. – Интересная штука, – сказал я. – Семейная реликвия, – ответил Гобзиков. – Это мой дед нарисовал. Передал отцу, а отец спрятал. А я нашел. – Что за местность изображена? – Не знаю. Мне кажется, это какой-то остров. Хотя в центре написано, что тут океан... А может, это озеро просто так называется... – Твой дед был художником? – Я пощупал краешек карты. – Не... Карта была нарисована на плотном материале, не на бумаге. Может быть, на коже или на пергаменте. Хорошая вещь. Сейчас такие делают в Китае, типа раритеты, типа антиквариат, дорого стоит... – Глупо спрашивать, – сказал я, – ты только не обижайся... – Не обижусь. – Не продашь эту штуку? Она мне нравится, я бы ее на стену повесил где-нибудь, у себя. Гобзиков отрицательно покачал головой. – Видишь ли... – Гобзиков наклонил голову. – У меня с отцом... – Тоже проблемы? – сочувственно спросил я. – Ну, как сказать... – Мой просто урод. А твой... ноги дал? – Не. – Гобзиков смотрел на карту. – По-другому вышло. Он с ума сошел. – Расскажи, – попросил я. Мне почему-то захотелось послушать гобзиковскую историю. Я вдруг почувствовал, что мне с Гобзиковым как-то просто. Даже несмотря на то, что мы вроде как подрались. Хотя он, конечно, урод изрядный. Неожиданно Гобзиков рассказать согласился, забрался на верстак и дал повествование. |