Книга Принцип оборотня (сборник), страница 176 – Клиффорд Саймак

– Совершенно верно. Я до сих пор не знаю, что случилось в ту ночь. Этому нет объяснения.

– Врачи…

– От врачей, похоже, мало проку. Они в такой же растерянности, как и я.

– Вы рассказали об этом своему врачу?

– Да нет, не рассказывал. У бедняги и так хлопот полон рот. Ну, добавился бы еще один фактик…

– Но он может иметь большое значение.

– Не знаю, – ответил Блейк.

– Кажется, все это вам почти безразлично, – сказала Элин Гортон. – Вам вовсе не хочется выяснить, что же с вами случилось. А может, просто страшно узнать.

Блейк бросил на нее настороженный взгляд.

– У меня несколько иное мнение на этот счет, – сказал он. – Но может статься, что вы правы.

Доносившийся с противоположной стороны улицы звон стал другим: многоголосая трель серебристых бубенцов сменилась звучным и дерзким боем большого набата, тревожно плывшим над крышами древнего города.

Глава 12

В туннеле волнами разливался страх. Все вокруг наполняли запахи и голоса другой планеты. Лучи света скользили по стенам. Пол под ногами был твердым как камень.

Существо скорчилось и захныкало, чувствуя, как напряжена каждая мышца, как в каждый нерв вгрызается парализующий ужас. Туннель тянулся и тянулся вперед, и выхода не было. Все, это конец. Ловушка. Как оно сюда попало? Куда – сюда? Неизвестно куда и, уж конечно, не по своей воле. Его поймали и зашвырнули сюда, и никакого объяснения этому не было.

Да, оно помнило какое-то прошлое, и тогда было сыро, и жарко, и темно, и неприятное чувство, что по нему ползет множество крошечных живых организмов. А теперь было жарко, и светло, и сухо, и оно ощущало вдалеке присутствие более крупных существ, и мысли их громовыми барабанными ударами отдавались в мозгу.

Выпрямившись наполовину и царапая когтями по твердому полу, существо обернулось. Позади, как и впереди, туннель уходил в бесконечность. Замкнутое пространство, в котором не было звезд. Зато был разговор: мысленный разговор, глухо шуршащий разговор с помощью звуков – сбивчивый, путаный, расплывчатый разговор, который вспухал пеной и сыпал искрами и не имел ни глубины, ни смысла…

Мир – туннель, в ужасе подумало существо, узкое замкнутое пространство, пропитанное зловонием, насыщенное бессмысленной речью, бурлящее страхом и не имеющее конца.

Существо видело, что в туннеле имелись отверстия. Они вели, несомненно, в другие такие же туннели без конца и начала.

Из одного из дальних отверстий появилось огромное, жуткое, нелепое создание. С цокающим звуком оно шагнуло в туннель и завизжало. Волна невыносимого страха вздыбилась в мозгу этого уродливого создания. Оно развернулось и стремительно побежало прочь.

Существо вскочило, царапая когтями по жесткой поверхности, и метнулось к ближайшему отверстию, уводящему прочь от туннеля. Паника судорогой свела внутренности, разум затянуло парализующей дымкой испуга, и откуда-то сверху тяжелым грузом обрушилась темнота.

В тот же миг оно перестало быть собой, оно находилось уже не в туннеле, а у себя, в теплой уютной темноте, служившей ему тюрьмой.

Блейк резко затормозил бег в нескольких шагах от койки и удивился, что бежит и что его больничная рубашка лежит на полу, а он стоит в комнате голым. И тут что-то щелкнуло в голове, словно треснула слишком тугая оболочка, и все знание открылось ему – о туннеле, и об испуге, и о двух других существах, которые составляли с ним единое целое.

Ослабев от нахлынувшей радости, Блейк опустился на кровать. Он вновь обрел цельность, стал тем существом, каким был прежде. И теперь Блейк уже не один: с ним были те двое. И они ответили ему – не словами, а мысленным дружеским похлопыванием по плечу. (Колючие, холодные звезды над пустыней, в которой нет ничего, кроме песчаных дюн и снега. Мысль, протянувшаяся к звездам и черпающая в них знание. Жаркое, окутанное паром болото. Длинная, тяжелая лента информации, свернувшаяся внутри пирамиды биологического компьютера. Три хранилища мысли, мгновенно сливающиеся в одно. Соприкосновение разумов.)

– Оно побежало, увидев меня, – сказал Охотник. – Скоро придут другие.

– Это твоя планета, Оборотень. Ты знаешь, что делать.

– Верно, Мыслитель, планета моя. Но то, что известно мне, знаете и вы. Знание общее.

– Но тебе решать, что делать.

– Возможно, они еще не разобрались, что это был я, – сказал Оборотень. – Пока. Возможно, у нас есть немного времени.

– Совсем немного.

Он прав, подумал Блейк. Времени почти нет. Медсестра, с визгом несущаяся по коридору, – на ее вопли выбегут санитары, другие сестры, врачи, нянечки, повара. Через считаные минуты переполох охватит всю больницу.

– Все дело в том, – сказал он, – что Охотник слишком уж похож на волка.

– Твое определение, – отозвался Охотник, – подразумевает существо, которое питается другими существами. Но ты же знаешь, я не способен…

– Конечно, нет, – ответил себе Блейк. – Но они-то думают по-другому. Ты кажешься им волком. Как той ночью перед домом сенатора, когда сторож увидел твой силуэт при вспышке молнии. Он действовал инстинктивно – сработал комплекс старинных преданий о волках.

– А если кто-нибудь увидит Мыслителя, как он станет действовать? – спросил Охотник. – Я высвобождался дважды, Оборотень, и в первый раз было сыро и темно, а в другой – светло и тесно.

– А я высвобождался только раз, – сказал Мыслитель, – и не смог функционировать.

– Тихо! – вслух произнес Блейк. – Тихо! Дайте подумать.

Во-первых, здесь находился он сам, человек – искусственный человек, андроид, изготовленный в лаборатории, неограниченная вариабельность, принцип оборотня, гибкость интеллектуальная и биологическая, которая сделала его таким, каков он сейчас. Человек. Такой же человек, как все, исключая происхождение. И преимущества, обыкновенному человеку недоступные. Иммунитет к болезням, аутогенное лечение, самовосстановление. Человек, такой же, как и все люди, с разумом, чувствами, физиологией. Но при этом и инструмент – человек, спроектированный для определенной задачи. Лазутчик во внеземные формы жизни. И наделенный столь уравновешенной психикой, столь незыблемой логикой, столь поразительной способностью приспособляться и проникать в них, что его разум в состоянии вынести то, что испепелило бы и в клочья разнесло любой другой разум, – трансформацию в инопланетное существо с его телом, мозгом, эмоциями.

Во-вторых, здесь был Мыслитель (можно ли подобрать ему какое-либо другое имя?) – бесформенная плоть, способная по желанию принимать любую форму, но в силу давней привычки предпочитающая форму пирамиды как оптимальную для жизнедеятельности. Обитатель яростного первобытного мира на покрытой болотами планете, купающейся в потоках тепла и энергии новорожденного солнца. Чудовищные существа ползали, плавали, бродили в этом краю болот, но Мыслители не знали страха, как не знали и необходимости чего-либо бояться. Черпая жизненную квинтэссенцию из энергетических штормов, бушующих на планете, они обладали уникальной системой защиты – покрывалом из взаимозамыкающихся силовых линий, которое отгораживало их от прожорливого внешнего мира. Они размышляли о существовании и никогда – о жизни или смерти, поскольку в их памяти не хранилось воспоминаний ни о рождениях, ни о смертях кого-либо из них. Грубые физические силы при определенных обстоятельствах могли расчленить, разорвать их плоть, но из каждого обрывка плоти, несущего генетическую информацию о всем существе, вырастал новый Мыслитель. Впрочем, такого никогда не случалось, но данные о самой возможности и ее последствиях составляли информационную основу разума каждого Мыслителя.