Онлайн книга «Азъ есмь Софья. Тень за троном»
|
– А стены как? Подрывать? Шведы на это смотреть коровьими глазами не будут. Они раньше заряд взорвут, чем ты его заложишь. – Нет. Я о другом думал. Вот смотри, коли правильно пушки установить, то все ядра будут попадать прямиком в крепость. – Та-ак… а сможем? – Не первый раз воюем, опыт есть. И надобно не с дурика лупить, а целиться по башням. – Ну-ка, подробнее? – У нас семь башен. Наугольная, Погребная. Пасторская, Воротная, Королевская, Колокольная, Княжая. Вот и надобно нам стрелять до упора, сосредотачивая огонь на них. Часа по два-три на каждой. – Так рухнут же… Лешка! Ты гений! – Я знаю, – улыбка царя была откровенно кошачьей. – Если правильно поставить пушки – лупить будем прицельно по башням, но даже если кто не дострелит или перестрелит, ядра все равно будут попадать в крепость. А если повезет – развалим им верхний боевой ход, да и часть артиллерии угробим! – А еще лишим защиты стрелков и завалим оставшиеся внизу пушки! Пусть выходят и чистят амбразуры сколь им влезет! – У нас-то пушки дальше добивают. Отстреливаться они будут, ну да потерпим. Недолго. – Батареи придется ночью перевозить и ночью собирать. – И за одну ночь мы не успеем. – Кораблями отвлекать шведов будем, пусть ядра тратят. Переговоры начнем. – Думаешь, сдадутся? – Сам царь в это не верил. Ну вот ни на капельку Невской воды. – Думаю, захотят время потянуть, нет? Понадеются, что им из Выборга на помощь придут али с Нарвы. – Потому нам стоять долго и нельзя. Захватили, гарнизон оставили – и вперед! Ниеншанц мне тоже надобен! А потом шведы утрутся. Две крепости мои, на реке корабли – мои, пока они прежнее влияние восстановят – много водички утечет. – Нам бы потом тут еще пару крепостей отстроить. – Будут деньги – будет стройка. Сам знаешь, мы в эту войну вложились… – И не только в эту. Ване ли не знать, когда половина счетных листов через его руки проходила. И больше бы повисло, но Софья придала в помощь царевичевых воспитанников, и дело двигалось все легче. Иван такого слова не знал, но для царя он был и личным бухгалтером, и ревизором, жестко проверяя все траты и находя воров. А сам воровать… Он не воровал. Ему это было просто неинтересно, да и не нужно. К чему? И так богат – за семь жизней не потратить. Да и Соня не одобрит. – Сколь там гарнизона? – Человек семьсот. И пушек в достатке. – Справимся. – Еще как. И пойдем дальше воевать шведов. Мне нужна Русь, на которой люди будут жить, а не выживать от набега к набегу. Моим детям ею править… вы-то скоро озаботитесь? – Сам сначала оженись, а потом уж чужих детей считай, – отшутился Иван. – Куда я денусь… Надо. Царский венец, шапка Мономаха. Почему я не родился крестьянином? Вопрос был чисто риторическим, так что Иван предпочел вернуться к карте и потыкать грифелем. – Сюда будешь пушки ставить? – Вот сюда и сюда… Обсуждение затянулось до поздней ночи, но друзья принимали это как должное. Там, где чужими жизнями будет оплачена любая твоя ошибка, – никакого времени на планирование не жалко. Люди – вот главный ресурс. Остальное – мелочи. * * * Людовик с отвращением смотрел на Великолепную Атенаис. Да, в кои-то веки он не хотел эту женщину. Сейчас она его… бесила одним своим существованием! Своей гордостью, заносчивостью, да просто тем, что подставила его! И даже не раскаивается, это-то он видит! Изображает скорбь, и талантливо изображает, но не раскаивается. – Сир, я счастлива… – Прекратите, маркиза, – оборвал король. Атенаис изумленно замолчала. Никогда еще Луи не говорил с ней так. Смотрел раздраженно-досадливо, словно на… мелкое насекомое, которое осмелилось осквернить его корону. – Сегодня к нам прибыл папский легат. Он требует выдать вас. Атенаис не смогла справиться с собой. Ахнула, поднесла руку к горлу. Жемчугов на этом горле хватило бы корабль построить. Может, даже и не один. – Сир… – Я сказал ему, что это невозможно. – Благодарю вас, сир! Вот теперь Атенаис искренне упала высокородному возлюбленному в ноги. Чего ей хотелось меньше всего – так это оказаться в жадных руках папского легата. Знала, чем кончится. Допросят, выпотрошат как рыбу – и она будет гнить в какой-нибудь темнице, где у тюремщика и соломы не допросишься. Как она могла быть такой неосмотрительной?! Но ля Вуазен обещала… и может быть, даже сдержала обещание? Ведь король ее не отдает? Может, она ему еще дорога?! Огонь любви еще не погас в сердце монарха?! Увы, подняв голову, Атенаис увидела тот же безразличный взгляд. – Мы не отдадим мать своих детей в руки Папы Римского, – произнес Людовик. – Но мы отдадим ее в руки Бога. ЧТО?! Женщина замерла. Не ослышалась ли?! Но как… – Сегодня вы будете сопровождены в один из монастырей, настоятельница которого абсолютно предана короне. Там вы будете жить в уединенной келье, а впоследствии примете постриг. – Ваше величество!!! Смилуйтесь!!! Вопль, вырвавшийся из груди Атенаис, слышали, наверное, в Гаскони. Он растрогал бы даже крокодила, но у того было сердце. У короля же – только власть. – Вы знаете нашу волю, маркиза. Атенаис еще пыталась цепляться за ноги любовника, умолять, что-то лепетать, но… Бесполезно. Вошедшие в кабинет люди ла Рейни подхватили ее, словно тюк с грязным бельем, и поволокли к закрытой карете. Карьера Великолепной Атенаис закончилась полным провалом. Сам же Людовик, не в силах оставаться бесстрастным, вышел из кабинета и пошел по галерее. Куда? Зачем? Королю все-таки было больно. Ради власти он сегодня вырвал с корнем из сердца дорогую ему женщину – и внутри словно рана истекала кровью. Больно… И все же он будет улыбаться. Будет задавать балы и никому не покажет своей слабости. А рана… рана зарастет, как всегда. Сердца иногда разбиваются и болят. Но слава богу, стучать они не перестают! Людовик Четырнадцатый стоял и смотрел на парк Версаля. И в душе его разливалось умиротворение. Атенаис будет жива, пусть даже и не рядом с ним. А он… – Анжелика! – раздался чей-то веселый голос. – Вас зовет герцогиня Елизавета! – Иду! Людовик чуть внимательнее вгляделся в обладательницу ангельского голоса. Юна и невероятно прелестна. Блондинка, очень светлая, с громадными голубыми глазами… у кузины Лизелотты водятся такие птички? Пожалуй, надо навестить ее. Атенаис… да. Больно. Но сердце тогда и податливее на новую любовь, когда еще не остыло от старой. |