Книга Когда богам скучно, страница 40 – Ника Климова

Бросив в зеркало последний оценивающий взгляд и удовлетворившись принятым обликом, я накинула плащ и вышла из номера. Помимо нас с тер Одастом в гостинице проживали еще несколько человек, но большее количество номеров пустовало, от чего в коридорах и холле стояла тишина.

Выйдя на улицу, я полной грудью вдохнула влажный воздух, пропитанный запахами сырого камня, земли и чего-то еще. Определившись с направлением, бодро зашагала по мостовой. Главное – успеть вернуться к возвращению Вэлиана. У прохожих, которых, кстати, было не очень много, дорогу решила не спрашивать. Во-первых, потому что сама не знала, куда иду, а, во-вторых, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Шла уверенно, глядя прямо перед собой, дабы ни у кого не возникло сомнений, что я тут впервые или что потерялась. Еще чего страже сообщат, что девочка-подросток разгуливает по городу одна. А мне проблем с законом было не надо.

Вскоре улица закончилась и я оказалась на распутье. Пойти направо или налево? Впрочем, какая мне разница? Для меня и то и другое направление будет новым. Свернула налево. И скоро поняла, что сделала правильный выбор. Здесь располагались магазины и было как-то оживленнее. Не то, чтобы я горела желанием что-то купить, да и денег у меня было не особо много с собой, но я так давно не гуляла и не глазела на витрины, вот так просто, без какой-либо цели. Так я и шла, улыбаясь сама себе и не на долго останавливаясь то возле книжного магазина, то возле сапожной лавки, то возле ювелирной, с интересом разглядывая предлагаемый товар. Едва я только отошла от очередной витрины, как до моего уха донесся какой-то шум то ли ссоры, то ли драки. Я огляделась по сторонам в поисках источника звука, но ничего примечательного не заметила. Пожав плечами, я свернула за угол и наткнулась на довольно неприятную и пугающую картину. На тротуаре, сжавшись в комок и поскуливая, лежал мальчик лет десяти, босой, в тонкой разорванной рубахе и штанах, которые уже на ладан дышали и были сплошь покрыты заплатами. А над ним нависал, одновременно охаживая его хлыстом, дородный мужик, лоснящийся от жира с редкими волосенками, обрамляющими обширную лысину. Но больше всего меня поразило равнодушие горожан. Они поспешно проходили мимо, бросая брезгливые взгляды на происходящее действо. И никто из них не удосужился прекратить избиение ребенка. Не раздумывая, я бросилась на мужика с кнутом и повисла у него на руке.

–Прекратите! – закричала я. – Что вы делаете?

–Убирайся, – рявкнул он и стряхнул меня так, словно я была пушинкой

Я едва не упала, но смогла удержаться на ногах. Мальчишке на спину снова опустилась плеть и он в очередной раз взвыл. Вокруг нас начала собираться толпа любопытных.

–Он же еще со всем ребенок, – я снова подскочила к избивающему. – За что вы его так?

–Будет знать, как воровать у меня, ублюдок, – по лицу мужика крупными каплями стекал пот.

Я встала между ним и мальчиком.

–Не смейте его бить! – угрожающе воскликнула я. – Он же еще совсем ребенок.

–Дети ходят в школу и не воруют, – заорал мужик и замахнулся на меня.

Я едва успела закрыться руками, как мое плечо обожгло болью. Подняв на мужика полные ярости глаза, я произнесла, стиснув зубы:

–Анарэ онго лерр.

Тот тут же вскрикнул, выронив плеть и схватившись за обожженное запястье.

–Мерзавка, – взвизгнул мужик. – Но ничего. Я уже послал за стражей. Они с минуты на минуту будут здесь. И разберутся с вами обоими.

А вот это плохо. Я склонилась к мальчишке. По его грязному лицу темными разводами растекались слезы. Через разрывы на рубашке были видны красные набухшие полосы от кнута. Злость поднялась во мне с новой силой, отогнав страх в самый дальний угол.

–Ты можешь встать? – обеспокоенно спросила я.

Он всхлипнул и попытался подняться. Я поддержала его. Выглядел он плохо. Худой до невозможности, изможденный, грязный и избитый.

–Идти можешь?

Он молча кивнул.

–Ээээ, нееет, никуда вы не пойдете, – возмутился обладатель кнута.

–Попробуешь нам помешать? – я посмотрела ему прямо в глаза. Не знаю, что он там увидел, но испугался знатно, вздрогнул и сделал шаг назад.

Из толпы донеслось:

–Стража! Вон уже стража подходит! Сейчас с ними разберутся.

Надо было срочно делать ноги. Окинула взглядом улицу. Люди окружали нас плотной толпой. Вряд ли пропустят. Оставался последний выход. Повернулась к мальчишке, все еще продолжающему всхлипывать и размазывать по чумазому лицу слезы.

–Ничего не бойся и просто доверься мне.

Он вскинул на меня изумленные глазенки. Я взяла его за руку и открыла портал. Ребенок было в страхе попятился назад, но мне все же удалось затащить его в телепорт. Вышли мы неподалеку от гостиницы, в которой остановились с Вэлианом. Надо было уходить отсюда. Стража могла быстро вычислить наше направление.

–Как тебя зовут? – присела я перед ним на корточки.

–Литай, – выдохнул он, в страхе глядя на меня.

–Не бойся. Я не сделаю тебе ничего плохого. Я хочу помочь. Ты, правда, что-то украл у того господина?

Литай виновато опустил глаза.

–Что ты украл?

После недолгих сомнений мальчишка выудил из-под рубахи буханку хлеба, уже изрядно помятую и истерзанную.

–Зачем? – заглянула я ему в глаза.

–Есть хотел, – промямлил он и из глаз его снова полились слезы.

–Не реви, – строго велела я. – Где ты живешь?

–Там, – Литай ткнул пальцем куда-то в сторону.

–Пошли, пока нас не поймали.

Я поднялась на ноги, снова взяла его за руку и мы торопливо зашагали по тротуару.

Пока мы шли, я узнала, что Литай живет с матерью, двумя братьями и сестрой в старом районе Салавя. Отца в прошлом году забрали за неуплату налогов, которые и платить-то было нечем. Он держал лавку сапожника, клиентов было мало, дела шли ни шатко не валко, но сборщиков налогов это волновало мало. Ежемесячно требовалось отдавать им по три золотых. А отец Литая едва на один золотой наскребал. Мать работала прислугой у какого-то богатого господина, пока не слегла с лихорадкой. Ее тут же выгнали, ничего не заплатив. Вот Литай и пошел на такой отчаянный шаг как воровство, чтобы хоть как-то накормить семью. Сам он уже давно не посещал школу. Денег не было ни на одежду, ни на учебники.

Я слушала его, и сердце мое сжималось от жалости к этому мальчишке и его семье. А когда мы подошли к его дому, мне захотелось завыть от несправедливости и жестокости этого мира. Это было двухэтажное здание. Камень потемнел и местами раскрошился от сырости и времени. Большинство окон взирали на мир пустыми черными глазницами. А те, что еще могли похвастаться, более менее, целыми рамами и стеклами, были грязными и, наверняка, почти не пропускали свет.

–Вы здесь живете? – я ошарашенно опустила взгляд на Литая.