Онлайн книга «Пилигримы войны»
|
– Свят, иди ты. Свят огляделся. Они стояли на утоптанной дорожке, справа темнели посадки огорода, слева, у самого входа, стояла вкопанная до половины бочка. Он обошел Якута и Полоза, подобрался к окну и постучал: – Эй, хозяева! Есть кто живой?.. … – Эй, хозяева! Есть кто живой? Марьяна стояла у окна, прижавшись спиной к стене. Руки дрожали. Из соседней комнаты выскочил было младший, Пашка, но, увидав побелевшее лицо матери, юркнул за шторку, заменявшую дверь. Перед глазами стоял жесткий взгляд Чухи, вцепившаяся в нее жилистая рука. «Придут, впустишь в дом. Накормишь-напоишь, чтоб все чики-брики было. Поняла? А как будешь поить, вольешь туда «бревна». Смотри, не запори дела! Сделаешь как надо – Отец тебя простит. А не сделаешь – живьем зарою». Марьяна машинально потерла руку. Саднило. – Кто там? Голос сорвался, Марьяна схватилась за шею. Ой, Господи, только не сейчас! – Ну вот, живые объявились. Выглянь, хозяюшка. Она осторожно отдернула шторку. За окном возвышался здоровяк в камуфляже, каска сбита на затылок, открывает светлые волосы. Усатый, а глаза добрые. За спиной его, на дорожке, еще четверо. Стоят смирно, оружие не прячут. – Чего вам? – Пустишь на постой? На одну ночь всего. А утром мы уйдем. Обиды не причиним, не бойся. – А вы откуда, кто такие будете? Она будто слышала себя со стороны. Голос чужой, не узнанный, словно не она говорит. Ноги трясутся мелкой дрожью. Ей показалось, что еще чуть-чуть, и они вовсе не будут держать ее. Упадет прямо тут, у стены. – Издалека, хозяюшка, – уклончиво ответил усатый. – Ну, так что, пустишь или в другой дом нам идти? «А не сделаешь – живьем зарою». – Пущу, чего ж не пустить. – Вот спасибо. Путь до двери казался невероятно длинным. Несколько раз она замирала, хватаясь за стену, потом топала на себя ногой, заставляя идти вперед. Вошла в сени, откинула засов, пропуская их внутрь. В сенях стало невероятно людно. Марьяна как в тумане видела их лица, запал в памяти ветвистый шрам на лице у одного, прямо из уголка рта, на всю щеку. – Больной у вас? – спросила она, глядя на последнего, державшегося за ребра. – Да вот, живность в ваших лесах больно недружелюбная, – ответил усатый, улыбнулся располагающе. – А ты что ж, одна живешь? – Зачем одна? Дети у меня. Трое. Дед старый. – Тяжко, наверное? – Почему тяжко? Как у всех. Вы проходите, чего в сенях толпиться. Гости прошли в дом. Огляделись. – Только вот ружья свои на гвоздь, что ли, вешайте. Нехорошо, с ружьями-то в дом. Не по-людски. – Ладно, хозяюшка, повесим. Ты только детишкам своим скажи, чтоб не любопытничали. – Да они уже спят, поди. – Марьяна быстро глянула на занавеску. – Ну ладно тогда. Ты не бойся, мы тихонечко. Марьяна прошла в дом, гости двинулись за ней. Вошли в комнату, расположились у стола, на лавках. Марьяна заметалась по комнате. Усатый поймал ее за рукав, усадил рядом. – Да ты не суетись, хозяйка. У нас свое, не объедим. Она всплеснула руками: – Да что это я, пустить пустила, а накормить не накормлю. – Это подождет. А вот страдальца нашего разместить не мешает. Он подмигнул увечному, тот фыркнул, но тут же поморщился от боли. Марьяна повела его за шторку, указала на топчан, застеленный синим солдатским одеялом. – Откуда такое? – Увечный ткнул рукой в одеяло, на котором блеклым пятном угадывался трудноразличимый штемпель. – Да откуда? Ходили тут пришлые вроде вас. Только оружье-то у них не такое грозное было. Меняли всякое на припасы. Так вот и купила. За картошку. Увечный кивнул, принимая объяснение. Потянулся было к ботинкам, согнулся от боли. – Давай уж помогу. – Марьяна присела на корточки, пыхтя развязала хитрозапутанный узел на берцах. В доме потихоньку пробивался совсем другой запах – мужского пота, амуниции, кожи и железа, запах, забытый Марьяной за четыре года вынужденного холостяковства. Этот запах будил в Марьяне что-то женское, отбрасывал назад, к тем дням, когда еще был жив муж и они, прихватив детей и отца, забирались все глубже и глубже, в глушь. Говорила ведь ему тогда – к людям надо, в большое поселение, только он ведь упрямый был, все по-своему да по-своему. Найдем местечко, говорил, осядем – что ж я, для своей семьи сам дом не сложу? Сложу. Подальше от всех заберемся, жить станем. Вот и забрались. Пять домов тут и стояло, это потом уже, как появился Отец, строиться начали, а поначалу здесь мало кто жил. Как он их всех ловко-то прищучил. Не успели глазом моргнуть, как все в кулаке оказались. Муж-то все уговаривал – да ничего, Марьяш, пускай треплется про Священного Духа, про Великую Книгу – нам-то что с того? У нас дети, детей поднимем, а там… Знал бы, что никого Отец отсюда не отпустит, никому жить не даст. «А не сделаешь – живьем зарою». Как Наташку Пряхину. Согнал тогда всех, смотреть заставил. И никто не пискнул, никто ей не помог. Выволокли из дома в ночнушке, в гроб бросили… Она выла там… Страшно выла. Господи, если ты есть, пусть они его накажут, у них же и оружие есть. Накажут… Ты сама ж им подлить обещала, своими вот руками… За столом гости тихо говорили между собой. Марьяна остановилась за занавеской, но страх мешал подслушивать, да и голоса сливались в один мерно гудящий улей. Она вышла, робея под их взглядами, прошла на кухню, выудила из шкафчика настой на травах, вернулась к увечному: – Выпей вот. Он недоверчиво посмотрел на нее: – Что это? – Да ты не бойся. Настой это, на травах. Боль снимет – заснешь спокойно. Он приподнялся на локте, взял из рук кружку, понюхал. – Травой пахнет. – Я ж тебе говорила. Пей, пей. Ребро, оно, конечно, не затянется, но боли чувствовать не будешь. – А ты слышала про соль-камень? – Соль-камень? – Ага. Вроде как привяжешь на ночь, а утром как новый. Он улыбнулся, сделал еще глоток. Марьяна против воли почувствовала, как тепло расползается по венам. Что ж ты делаешь-то, а? Вот он, грех. Не отмолить, не отпросить. Но тесно, тесно! Будто крышка уже давит, уходит воздух. О детях подумай! Им-то, безвинным, за что пропадать. Дед старый уже. А эти пришлые, чужие… – Нет, не слыхала про такой. – Так я и думал. Брехня. Он откинулся на матрас и закрыл глаза. Марьяна, сама не понимая зачем, еще постояла над ним, а потом вышла. – Ты сядь, хозяюшка, посиди с нами. |