Онлайн книга ««Т-34». Памятник forever»
|
– То ты рабов собираешься пригнать, то какие-то железяки нагреваешь. Мы не в Древнем Египте, – сказал Жмуркин, – Генка, придумай что-нибудь посовременнее. Моторы, приводы, тракторы, что там еще есть в арсенале… – Где я тебе трактор найду? – спросил Генка. – У меня только мотоцикл. – Обидно, – сказал Жмуркин. – Танк восстановили, покрасили, звезды нарисовали, ограду поставили, осталось только имена бойцов написать. Даже зеленые кустарники – и те высадили. А тут танк скатился! – А вдруг они его специально скатили? – Витька подошел к танку. – Может, это не металлоискатели, может, это вандалы? – Это скоты, – подытожил Генка. – Просто скоты… Генка развернулся и поплелся к мотоциклу. Глава 8
Закончить игру
Жмуркин пнул дверь и вошел на кухню. Витька завтракал оладьями. Макал один край оладьи в сметану, другой в вишневое варенье, затем накалывал вилкой и отправлял в рот. На Жмуркина Витька особого внимания не обратил, наглые приходы Жмуркина были обычны, Витька к ним уже привык. Жмуркин нервничал и выглядел плохо – круги под глазами, трясущиеся руки. Цветом же лица Жмуркин напоминал выцветшие джинсы. – Чего? – спросил Витька. – Только не говори, что тебя опять посетила Коммерческая Муза! Жмуркин издал нечленораздельный звук. – Я всю ночь думал, как нам загнать танк обратно. – Жмуркин хищно понюхал воздух, схватил оладью, булькнул ее в сметану и целиком затолкал в рот. – Ну? – И ни фига не придумал, – Жмуркин схватил следующую оладью. – Ни фига. А ты? – Я тоже. Это тот случай, когда мы бессильны. Танк не закатить. Пойдем к Генке, может, он чего намозговал? – Да что он может придумать, – Жмуркин собрал несколько оладий и завернул их в газету. – Надрессировать десять тысяч мышей, впрячь их в танк… Убого. Идем в гараж, а то я у тебя все оладьи слопаю. Генка валялся на гаражном диване. И Витька вдруг испытал странное и новое для себя чувство – он вдруг увидел Генку через тридцать лет. Вот он, Генка, располневший до габаритов средних размеров пивной бочки, лежит на продавленном до полу диване, пьет квас или уже даже пиво и строит на подлокотнике пирамиду из ореховых скорлуп. В середине двадцать первого столетия. Как всегда. Витька потряс головой, и виденье рассеялось. – Я не знаю, что делать, – сказал Генка. – Эту фразу я слышу сегодня в тысячу пятисотый раз, – Жмуркин треснул своей каской по полу. – Это что, теперь твоя любимая фраза, а, Крокодайл? Генка в ответ кинул в Жмуркина пластиковой бутылкой. – Сократ [11] говорил, – вмешался Витька, – что опаснее всего тот человек, который знает, как и что надо делать! – Брехня, – Жмуркин нервничал. – Брехня… Что же это такое?! Мы трудились, трудились, так и не натрудились. Что теперь? Танк так и будет стоять на земле и пушкой книзу? – Я не знаю, что делать, – повторил Генка. – Да уж! – Жмуркин стал бегать по гаражу. – Он не знает, что делать! – Прекрати истерику! – крикнул Витька. – Сам прекрати! – Жмуркин подпрыгнул. – Скоро День Победы, а у нас ничего не готово! Витька подобрал с пола пластиковую бутылку, молча подошел к Жмуркину и треснул его по голове. Жмуркин плюхнулся на диван. – Вот и помолчи, – сказал Витька. – Хватит выть. Я считаю, что нам надо возвратиться на улицу Победителей и сделать все, что мы должны сделать. Это ничего, что танк скатился. Доделаем все. – Точно, – Жмуркин стукнул кулаком по столу. – Надо закончить игру. Генка, отрывайся от дивана, едем! – Я устал, – Генка повернулся на бок. – И задолбался. Никуда не поеду. Витька удивился. Генка никогда не уставал. Генка был всегда бодрым. Генка мог поднять гирю весом в полтора пуда и водить автомобиль на двух колесах. И вот Генка устал. – Крокодайл, давай поднимайся. – Жмуркин взял Генку за руку и попытался стянуть его с дивана. – Поедем… Генка молча вытянул из кармана ключи и кинул Витьке. – Поедем сами, – сказал Витька. Жмуркин сразу же надел шлем и вытолкал мотоцикл на улицу. Витька тоже нацепил каску, надел перчатки и занял место за рулем. Витька не очень любил водить, но выбора не было. Он завел двигатель и медленно повел мотоцикл в сторону улицы Победителей. Всю дорогу Жмуркин трясся от страха и рассказывал Витьке об автокатастрофах, в которых принимали участие его знакомые и знакомые его знакомых. Все эти автокатастрофы заканчивались летальным исходом или, по крайней мере, серьезными увечьями. Это не прибавляло уверенности Витьке, и он сбавлял и сбавлял скорость. Когда в конце улицы Победителей показался памятник, Витька и вообще остановился. – Ну что еще? – спросил Жмуркин. – Дальше что, пешком пойдем? – Ты вперед посмотри! Жмуркин посмотрел, цокнул языком и сказал: – Оба-на! Танк снова стоял на постаменте. Как ни в чем не бывало. Как будто он с постамента никогда и не скатывался. Даже длинная восьмидесятимиллиметровая пушка, которая опустилась с помощью Витьки, теперь бодро смотрела стволом вперед. Витька осторожно покатил к площади, словно боялся, что танк рассосется как мираж или сбежит как живой. Но танк не сбежал. Танк был цел. Сломанная ограда была восстановлена, поломанный можжевельник поправлен. Все, как позавчера. Даже дыры в постаменте от оторванной пластины оказались аккуратно заделаны и замазаны, и дырки были видны лишь при ближайшем рассмотрении. – Чудеса, – сказал Жмуркин. – Чертовы чудеса… Витька вскарабкался на башню. – Люк открыт! – крикнул он. – Тут вся сварка спилена, видно, болгаркой работали. Это не чудо… – Ясно, – произнес Жмуркин. – Алексей Алексеевич с утра спилил люк, залез внутрь, завел двигатель и въехал на камень… Витька засмеялся. – Алексей Алексеевич сказал, что там двигатель разобран. Так что он не мог на нем заехать. Тут что-то другое… Витька принялся изучать землю вокруг. – Ничего, – сказал он через десять минут. – Никаких следов. Он как будто влетел на камень. – Летающих танков не бывает, – сказал Жмуркин. – Или бывают? Витька не знал. Жмуркин продолжал размышлять: – Я думаю, Алексей Алексеевич мог втащить этот танк самостоятельно. Одной силой воли. Это очень странный дед. Не исключено, что он глубоко замаскированный супермен. Так сказать, мегастар… |