Онлайн книга «Эта тварь неизвестной природы»
– Как вы тут летаете? Или секрет? Двадцать пять лет подписки и высшая мера? – Нет, не секрет. Смертельный номер. В Зоне есть пара нейтральных клиньев. Очень глубоких, очень узких. Оба – прямо сюда. С севера один и второй аж из Казахстана. О других… не знаю. Найти их невозможно без моей чуйки. Вертолётик маленький, вёрткий. Научился понемногу. Но номер смертельный, лучше уж пешком. Я редко прилетаю. – А на машине? – Можно. Но долго. Речки, овраги. Безопасный нейтральный слой по грунту очень тонкий, колеёй прорезать до гитики можно спокойно. Ух и рожа у тебя, Шарапов, сейчас! – Что-что? Нейтральный слой по грунту?! Как это? – Вот именно, – сказал капитан Житкур пренебрежительно, непохоже на себя. – Именно по грунту и именно нейтральный слой. Копнул нейтрал на штык лопаты – и провалился в «могилу» под тобой, или «прокрусту» выпустил. Она, знаешь, как лава из-под грунта выдавливается, и такой лепёшкой поверх растекается. – Кто? – обалдело спросил Фенимор. – Повышенная гравитация. Или пониженная, если под тобой «минусовка». – Вадик, а ты чай-то пей. – Да не могу я его пить. – А почему? – огорчился доктор. – Я давно уже земного ни есть, ни пить не могу. Жру какую-то дикость. Тут капитан и доктор переглянулись стремительно и одновременно открыли рты. Капитан жестом переадресовал право доктору. – Укроп завариваешь? Кашицу потом доедаешь? И большие порции соды? И молоко с солью? Фенимора передёрнуло. – Только укроп. Молоко с солью?! Да ну вас, Игорь Львович! – Притом, кипячёное молоко с солью, – сказал Вяткин. – Ну хорошо, а температура у тебя нормальная сейчас сколько? Тридцать девять, плюс-минус? – Тридцать восемь с половиной. А что? – Ну что, горец у нас? – спросил негромко Житкур. Вяткин мыл ладони воздухом и лицо у него было хищное, толстая нижняя губа страждуще шевелилась, очки, пострашней, чем у Туранчокса, зверино блестели. – Но-но-но, доктор! – сказал Фенимор, отстранясь и поставив между собой и доктором чашку. – Обследовать надо солдата, шеф, – сказал Вяткин. – Прямо тут. Пациент, спокойней, спокойней. Всё будет хорошо. – Голубчик, – добавил Фенимор в тон. – Шеф! – Доктор, я, вроде, объявил срочную эвакуацию, – заметил капитан Житкур и позвенел ложечкой. – Для того и прилетел, между прочим. – Я думаю, можно отложить, – авторитетно сказал доктор. – Ну, включится ваша Матушка обратно, ну что она нам тут сделает? А тут такой случай, и база-то какая у меня тут теперь! Свой личный томограф! – Единственный в Волгоградской области, между прочим. Но вы, Игорь Львович, расслабьтесь. Эвакуация. Приказ. Ну, такие понятия. Важные. Опасно. Доктор Вяткин рассердился. Сердясь, он набирал воздуху, сколько мог, и молчал, сколько воздуху хватало. – Gentlemen,– сказал вдруг старик. – It feels as if a thunderstorm is coming. – Вот чутьё! – сказал капитан. – Потрясающе. It’s right, Wobenaka, sir, we will go soon. – “Go”? – переспросил старик. – You promised we would fly, mister “Just captain”. – And I won’t break my promise, Wobenaka, sir. We will keep talking for another half an hour, then will turn off all the lights here, and will take off.32 – Half an hour is acceptable, – согласился старик и принялся измерять в своём стакане уровень жидкости, рассматривая его на свет. – Эвакуация? – спросил Фенимор. – Я предполагаю, и все косвенные признаки подтверждают это, что Зона закончила один этап своего развития и перезагружается для начала следующего. Ты видел компьютер, рядовой? – Ну конечно. – Им нужно перезагружаться, чтобы установленная программа встала на место как бы. Это сейчас, судя по всему, и происходит. И что тут будет после перезагружания, я не представляю. Мне кажется, что начнётся другая планета как минимум. Поэтому ты очень кстати. В очередной раз. Дал нам время и поболтать, и от кое-каких проблем избавишь. Тут доктор выдохнул и запил остатки негодования чаем. – Припахиваете? – И ещё как. Впрочем, я компенсирую. Теперь будем на связи. – Тем, что будем на связи компенсируете? – По-моему, нормально, – сказал капитан. – Ладно, что делать? – Вертолёт маленький, поднимает четыреста кэгэ. Я хотел делать два рейса, а с тобой уложимся в один. Я заберу нашего помощника шерифа, доктора Вяткина и нужный нам груз, сколько влезет безопасно. А ты заберёшь остальной груз и одного пассажира. Ему так и так в Беженск. Поможешь ему легализоваться. – Кто это? – Как – кто? – спросил Фенимора доктор Вяткин с огромным удивлением. – А кого отсюда можно забрать, кроме меня да его? – Он кивнул на старика. Фенимор похолодел. – Да вы… Да я… Да пошли вы! Я сюда вообще за «пудингом» ехал! – А зачем тебе «пудинг»-то, Свержин? – спросил капитан Житкур с интересом. – Но вас нет, – сказал Фенимор, сбившись. – Пять лет. (Мелькнул образ майора Алёшичева. «Пять лет, блядь!») Доктор пропал, а до этого… – Я принёс тебе свои извинения, – перебил доктор. Фенимор отмахнулся. – Что я должен был делать, шеф? Что может быть ценней, чем «пудинг»? Это же хоть что-то! Вас – нет, – повторил он. – Я почти шесть лет тут. Я каждый день тут. А вас нет. Я-то думал, мы будем вместе, шеф. Житкур покусал губу, вздохнул и вдруг резким потянул за цепочку на шее. Фенимор помнил, что на этой цепочке у него всегда висел крестик и опознавательные жетончики. Из-под нагрудника комбинезона появились жетончики, но место крестика занял футлярчик, размером с губную помаду. – Знаешь, что тут, рядовой? – спросил капитан, демонстрируя футляр. Фенимор мгновенно высохшим горлом сказал: – Да. – Они всегда были со мной, и всегда будут. И я всегда был тут, и всегда буду. Если не погибну. И ты всегда был тут, и всегда будь, и не погибни. Дорога будет очень дальней. Пять лет! А пятьдесят – не хочешь? – Он спрятал футлярчик в кулак. – Но тебе, судя по стойке нашего доктора, как у вас там говорят, у преступного браконьерского сообщества? повезло приехало? Так что отставить сопли, рядовой. Не порти впечатления, пока оно хорошее. – Он вернул брелоки на пазуху. – Возьмёшь ефрейтора и груз, рядовой. Груз складируй пока у себя, в этом вашем баре. У тебя же есть свой склад, куда никто не полезет, кроме тебя? – Так точно, – выговорил Фенимор. – А ефрейтора? – Он Хвостом сейчас называется, – встрял доктор Вяткин. – На ефрейтора обижается, чудак. |