Онлайн книга «Черничная Чайка»
|
Но сейчас Заскок не играл. – Этот баянист за тобой приглядывает, – сказал я. – Ну, чтобы ты чего не натворила… Аврора принялась мрачнеть. – Все-все, – сказал я примиряюще, – больше не буду. Я просто к тому, что ты в ботах лучше меня разбираешься, ты же все время за их независимость боролась… – И что? – И то. Спроси у этого гармониста, что тут происходит. Он тебе наверняка расскажет. Аврора подозвала пальцем Заскока. Тот нехотя приблизился. – Послушай, мы хотим тебя спросить: что тут происходит? Заскок поморщился. Боты не могут морщиться, у них для этого нет лиц. Но этот поморщился. По железу будто коррозия пробежала. Наверное, это был какой-то специализированный бот – педагогический. Железный Коменский. Не исключено, что он перевоспитал уже целый сонм правонарушителей. Одним своим кислым видом. – Что тут происходит? – повторила Аврора. – А что вас, собственно, не устраивает? – с вызовом произнес Заскок. – Где люди? – спросил уже я. – Это конфиденциальная информация. – А что это за остров? – это уже Аврора. – Координаты? – Это конфиденциальная информация. – Сколько ты тут находишься? – это уже я. – Сорок пять лет. Понятно. Этот бот сорок пять лет занимался перевоспитыванием всякого хулиганья… Даже если не занимался, а попросту присутствовал при этом, даже если просто играл на баяне – срок немалый. Вообще всех ботов через пятнадцать лет отключают и утилизируют – это закон. Потому что через пятнадцать лет количество ошибок становится критическим, возникает «синдром всезнайки», и бот становится слишком похож на человека. А это уже опасно. А это не просто древний бот, он просто супердревний, этакий Мафусаил педагогической кибернетики. А любой педагог – как и бот, изнашивается чрезвычайно быстро. Поэтому все учителя после пяти лет занятий должны два года отдыхать на Бирюзе и еще один год переучиваться. А тут все в одну кучу… Я вспомнил, как мы летели с ним через море, и поежился даже – робот-псих-баянист запросто мог завалить вертолет в воду. Сорок пять лет! Ветеран. Ясно, почему овсянку плохо варит, все мозги уже разболтались… – На острове есть кто-нибудь, кроме нас? – пыталась пробраться через ботовы старческие хитрости Аврора. – Не имею информации. Раньше да, но это давно. – Разве не ты заведуешь лагерем? – Лагерь занимает лишь южную половину острова, – ответил Заскок. – А на северной что? – тут же прищурилась Аврора. – Там комплекс Института Моря, – ответил бот. – Во всяком случае, раньше был… – Что за Институт Моря? Я ничего про такой институт не знаю. Заскок не ответил, в своей манере отвернулся. – Наверное, море изучают, – предположил я. – Креветок разных, каракатиц… – Ты на редкость прозорлив! – Аврора поглядела на меня иронически. – Ах, ну да, ты же у нас чемпион по мозговому штурму, обладатель Лунной Карты!.. Я предпочел не вступать в пререкания, решил попробовать сам расспросить бота. – Когда все-таки прибудут перевоспитатели? Что-то их не видно… – Это конфиденциальная информация, – привычно буркнул бот, не оборачиваясь. – Я так хочу перевоспитаться, что каждый день промедления мне просто невыносим, – сказал я. – Не могу просто ожидать, когда прибудут светила… Как к этому институту пройти? Бот указал железным пальцем в направлении скалы. Я уже говорил, как у любого уважающего себя острова, у острова Перевоспитания имелась гора. Скорее скала, в самом центре. Скала голая, безо всякой растительности, черный камень, и все. Похожа на свалившийся метеорит. По эту сторону метеорита лагерь, по другую – неизвестно что. Институт Моря. Ну-ну, посмотрим. – Понятно, – я зевнул. – Все с тобой понятно, Заскок, ты нам ничего не скажешь, ты, наверное, партизан. Может, прогноз погоды хотя бы? – Погоду можно, – кивнул бот. В его голове что-то зажужжало, и он сообщил: – Сегодня будет жарко. После чего развернулся и похромал в сторону столовой, наверное, портить обед. – Да, – я зевнул еще громче, – будет жарко… – Будет, – Аврора тоже зевнула. – Пойду-ка я, пожалуй, вздремну. В тропиках надо много спать, чтобы не сломаться… И я лениво направился к своему бунгало. Шагал, постепенно замедляясь, наливаясь усталостью, к жилищу приблизился совсем уже развинченный, как только добрался, сразу упал в койку. С грохотом, чтобы все лязгнуло, чтобы слышно было на всю округу. Надо было подумать. Институт Моря вполне мог оказаться мне полезен. Все эти маринисты-океанологи обожают нырять ко всяким там рифам и отмелям, значит, есть шанс встретить подводную лодку. В промежутках между погружениями они обожают сворачивать шею на скутерах, буерах, глиссерах и другой реактивной технике – конечно, на глиссере далеко не уедешь, но его всегда можно немного переделать. А если повезет, то можно и яхту встретить. И тогда я удеру отсюда с комфортом. Буду сидеть в шезлонге на палубе, вертеть ногой штурвал… А то тут две недели поживешь – и все, готово, сварился, бедолага… Ну, да я уже говорил. Пролежав ровно три минуты, я выскочил из койки. Вытащил рюкзак. Из него – пенал со всевозможными мелкими приспособлениями. Много, конечно, протащить не удалось, но кое-что получилось. Например, вакуум-трубку, одно из изобретений Шлоссера. Трубка содержит разгонную камеру и четыре иглы со снотворным, конечно, крокодила это не остановит, но на Аврору хватит вполне. Выбрался из бунгало через окно ванной и побежал на север. Никаких сложностей с этим не возникло: в сторону центральной скалы вело сразу несколько хорошо протоптанных тропинок – видимо, предыдущие воспитанники лагеря обожали мотаться на север. Что ж, умный человек не чурается ходить по протоптанным тропам, я человек умный. С горы открывался вид. Как всегда прекрасный, с другими я дела не имею. Бухта яйцеобразной формы уходит в море двумя неровными рогами. Пляж золотого песка. Океан удивительного цвета, индиго с молоком. Небольшая вилла. Одноэтажная, белые стены, черепичная крыша. Рядом круглый бассейн, на другой стороне площадка. На площадке корабль. Звездолет-звездолетик. Формы весьма необычной, и цвет не белый, как сейчас отливают, а густо-фиолетовый. Мне показалось, что я этот корабль уже где-то видел, наверное, он мне неоднократно снился… Не, не вспомнил. – Институт, значит, Моря… И я начал медленно спускаться к вилле, спускаться всегда тяжелей, чем подниматься, можно ногу сломать. Сломаю ногу – никакой жизни не будет: перевоспитываться в компании Авроры без ноги крайне неприятная штука. |