Онлайн книга «Папина жизнь»
|
— Они не едят! — Ну, поболтают тогда друг с другом. — Папа… Я опустил голову на плаху и ждал, когда упадет нож: — Да, Билли? — Они говорить не умеют. Не едят. Не разговаривают. Стоит ли им вообще жить? Я решил не спрашивать. Однажды на детском празднике ко мне подошла чья-то мама. — Это вы пришли с той девчушкой? — спросила она. — Да. — Билли у меня, естественно, был при полном параде, и объяснять было бы трудновато. — Какая чудесная девочка! — Хм? — Она так замечательно держится! Просто невероятно стойкая малышка! Позже я учинил разбирательство. Билли, оказывается, подошел к этой мамаше и с чистым взором сообщил: — А у меня мама и папа оба умертые! — Правда, детка? Неужели? — Да. Они умерли и ушли на небеса. И отчего он так непохож на брата? Билли был из тех детей, кто может в подробностях рассказывать, как у него в голове танцуют жвачки. — Жвачки? — Да, пап, фруктовые жвачки. Они танцуют, пап! В голове у меня танцуют! С Билли меня за каждым углом поджидали радуги. — Пап! — Да? — Как тебя зовут? — Джо. — А как это пишется? — Д-ж-о. — Неправильно! «Это» пишется по-другому! Хи-хи-хи! Сколько еще продлится этот рай? Вряд ли долго. Билли пока был собой, но постепенно его все больше затягивал конформизм. Как-то на вечеринке у одной девочки ее старший брат заметил Билли. — Билли? Так девочек не зовут! — заявил он. — Точно. Он мальчик. Брат поразмышлял над этим странным откровением и пихнул локтем своего приятеля. — Гомик! — тихонько сказал он. По дороге домой Билли задумчиво произнес: — Хорошо наряжаться пиратом. Мне больно было видеть его разочарование, но одновременно мне полегчало. Осенью он перейдет из подготовительного класса в первый. Он будет самым старшим в классе (шесть ему исполнится через неделю после начала учебы) и одновременно самым развитым. И все же в чем-то он был чрезвычайно наивен. Да, еще в три года он уяснил, что в официальных ситуациях мальчик, наряженный как девочка, привлечет к себе совершенно ненужное всеобщее внимание. В школу он одевался поскромнее (разве что три пары бус, а так — брюки и майки цветочно-пастельных тонов, обувь без каблуков). Но вскоре ему предстоит выйти в большой и неласковый мир и играть на большой площадке с большими и неласковыми детьми. Я не хотел отдавать его на растерзание бдительным поборникам чистоты полов, чтобы они не превратили его в отбивную котлету. Подготовил ли я его к выживанию? — Пап! — Да, Билли? — Знаешь что? — Что? — А Крис умеет тай-чи. — Подумаешь! А я умею ле-чжи на по-лу. — А еще Крис научил меня дзюдо. — Он вообще все на свете умеет? — Пап, а я тебя могу на пол повалить! Удар! — Уййй! — Я же говорил! Однажды в классе Билли я просматривал его работы и увидел среди них генеалогическое древо. Билли карандашом изобразил в ряд крошечные лица: Глорию, Джеда, Эстеллу и самого себя. Над детьми он нарисовал женщину с длинными темными волосами и мужчину с бородкой. — А я где? — мягко спросил я. — А я это у мамы рисовал. — Ну и что? — А ты, ну, ты же мне тогда вроде бы и не совсем папа… — Нет, я тебе все равно папа! Я всегда твой папа. Где бы ты ни был! Билли скорчил смешную рожицу — мол, я пошутил. — Ну а как же Эстелла? — продолжал я. — Она же не дочка мамы с Крисом, правда? — Нннну… нет, да. Но она все равно моя сестренка. Да и нет. Нет и да. Впрочем, дело не в генеалогии. Мне не нравилось, что меня потихоньку начинают стирать. Я достал семейные фотографии того времени, когда Анджелы еще не было с нами, и показал их детям. Глория и Джед меня порадовали. Но Билли изумился до крайности: — Мама что, жила здесь? — Да, Билли. Жила. — Ты шутишь! — Я серьезен, как твоя жизнь, Билли. — А Крис тут тоже жил? — Нет. Он жил в мирных джунглях за много миров от нас, изучал там древние секреты вымершего племени Майкрософт и овладевал искусством вязать макраме из остатков белья. — Да ну! — Точно. Спроси его, он тебе сам скажет. — Пап! — Да, Билли? — А мы можем купить «Плейстейшн-2»? — Сначала ты чуть-чуть подрастешь. — А у мамы дома Крис уже купил! — Да? А тебе дает в нее играть? — Пап! — Да? — У тебя ведь нет настоящей работы, да? — Нет, есть! — Но ты же только рисуешь… — Эстелла, — объявил я, — сегодня День Отца. Я поставил ее на кровать и принялся щекотать. Щекотал и щекотал. — Ну, давай-ка еще! — потребовал я, тыча пальцами ей в маленькие ребрышки. — Ты у нас боишься щекотки, малышка? Эстелла визжала и ловила меня за руки. Что она пыталась сказать? Мамамамама! Папапаппапапа! Всего восемь месяцев назад мы вышли из роддома, а сколько всего она уже умела! И «ладушки-ладушки», и «с кочки на кочку, с кочки на кочку!». Но ничто не сравнится с Щекоталками. — Должен предупредить, мисс Стоун, что сопротивление бесполезно. Повторяю вопрос: ты боишься щекотки, а? Щекоталки были нашей стоуновской семейной традицией. С Джедом они никогда не работали, но Глория их в детстве обожала, а Билли любил и по сей день. Дети, ну-ка к папе! Папа вас помучит! На секунду я затих и прислушался. С лестницы донеслись осторожные шаги. Вошли Глория, Джед и Билли, с самодельными открытками ко Дню Отца и завтраком на подносе. Анджела замыкала ряды. — Ой! — взвизгнул я. — Это же мистер Зубик! — Я укрылся под толстым одеялом. — Бойся мистера Зубика! — трубно возгласил Билли. Он был одет в костюм Девы Марии и держал мистера Зубика за хвост. — Бойся, очень бойся! Мистер Зубик — это была игрушка для ванной, пластмассовая акула, которая умела пускать воду струей. Иногда мистер Зубик неожиданно нападал на рассвете. |