Онлайн книга «"Абрамсы" в Химках. Книга третья. Гнев терпеливого человека»
– Посетители, герр Эберт. Двое. – Ну? – Да, это точно они, я узнал обоих. – Гарантий требовали? – Нет. Сразу сказали, что получили ваше послание вовремя. – Впускай! Он на мгновение прикрыл глаза. Вот сейчас почти все и выяснится. Если за то, что они возьмут капитана Мартина живым, была половина шансов, то за то, что все было зря, – наверное, три четверти. 11 погибших и 20 раненых полицейских, 9 убитых чужаков: охранников помощника атташе и его «гостей». Если они все ошиблись, если он ошибся… Право застрелиться станет тогда невозможной роскошью. – Герр руководящий директор полиции… Герр начальник экстренной полиции… Теперь они оба стояли по стойке смирно. Оружие лежало на столе справа, молчащее, страшное и тяжелое, будто сделанное из сплошного урана. – Господа… Короткий обмен кивками; не рукопожатиями. Имеет ли это значение? – Парламентская контрольная комиссия бундестага [23] получила ваше послание и отнеслась к нему серьезно. Я думаю, вы уже поняли это. – Да, поток приказов и угроз резко спал. – Не только это. Они все говорили отрывисто, короткими фразами: слишком важно было быстро понять друг друга. – Парламентский контрольный комитет и Федеральная служба по охране конституции [24] скомпрометировали себя полностью. Фрау канцлерин… Значительная пауза, тоже стоящая драгоценного времени. – Я не думаю, что она не понимала все еще с марта. Мы представили весьма серьезные доказательства. Можно было предпринять что-то уже тогда. – Фрау канцлерин слишком зависит от… Мы все знаем, от чего и от кого. Но вы правы в своих выводах. И не правы в том, что не пошли на этот… решительный шаг именно тогда, в марте. Когда еще можно было остановить этот ужас на старте. – Почти на старте, господа. Вице-канцлер и его люди были к этому времени уже безоговорочно мертвы. – Да. Но вы могли спасти многих других. – Мы пошли на мятеж. – Так и есть. Девяносто процентов парламентариев уже требуют ваши головы на пиках сегодня же, немедленно. – Оставшиеся 10 % – это вы? – Нет, в нашей Комиссии не так много людей… Но да, никто, кроме нас, еще не видел ваши новости. А столь яркое радиообращение не может быть воспринято серьезно: скорее как бездоказательный жест. Жест отчаяния. – У нас были доказательства и тогда, – глухо произнес Карл Эберт. – И их проигнорировали. Вы не думаете, что доказательств никогда не будет достаточно? – Достаточно для чего? Эти слова произнес тот из двух парламентариев, который до этого момента почти все время молчал, только по-детски шмыгал носом. Руководящий директор полиции окинул его коротким, неприязненным взглядом. – Достаточно для того, чтобы остановить войну. – Нет. Не питайте иллюзий. Эта война началась вовсе не из-за того… Поправлюсь – Германия вступила в эту войну вовсе не из-за того, что якобы русские террористы убили вице-канцлера, так хорошо известного всем своей убежденной антироссийской позицией. Позицией умеренной, но твердой и постоянной. Наша война началась из-за желания получить себе жирный кусок обреченной державы. Располагающейся по соседству и до неприличия богатой природными ресурсами, которых нам никогда не будет достаточно. Убийство вице-канцлера Реслера и вся шумиха вокруг него – они просто дали решающий толчок общественному мнению. – В целом довольно пацифистскому после прошлой войны с русскими. И активно милитализировавшемуся за последние полгода перед началом войны. Под воздействием очень хорошо спланированной кампании. Да, господа. Я юрист, не забывайте. – Я не забываю, герр Эберт. Даже в бундестаге и даже в нашей Комиссии тоже есть юристы, представьте себе. Но заметьте, вы сами сказали «за последние полгода до…». Как вы оцениваете уровень милитаризма сейчас? – Он неуклонно снижается. – Да, и это совершенно не смешно. Он снижается, потому что наши мальчики и наши мужчины вновь гибнут на просторах России, как они гибли больше полувека назад. Когда корвет «Людвигсхафен», новейший надводный корабль всего Дойчемарине, взорвался на якорной стоянке на рейде Мурманска… И мы до сих пор не знаем, не имеем понятия, от чего он взорвался!.. В этот день уровень пацифизма повысился в Германии резко. На пару пунктов. И вы можете назвать много других примеров, каждый из вас смотрит ТВ по вечерам… – Но вы не об этом. – В точку, герр Эберт. Но я не об этом. Мы все взрослые люди, мы знаем, ради чего они гибнут. Их святая жертва… Вы заметили, СМИ перестали говорить о святом подвиге «миротворцев», несущих свет восточным соседям, погрязшим в невежестве, и все такое прочее? – После Франции. – И опять в точку. Но французского варианта не будет, герр Эберт. Мы совсем другая страна, и мы совсем другой народ. Германия не выйдет из этой войны, немцы будут продолжать убивать и умирать за пирог для будущих поколений. За газ, воду, золото и нефть. Но невероятное признание американского дипломата не просто в планировании и организации убийства одного из высших лиц государства… В государственной подоплеке этого убийства! Вот что бомба! Вот что заставит перераспределить этот пирог так, как мы и не могли мечтать. И знаете как? Вопрос был почти риторическим. А высказывания однозначно стали длиннее. Судя по всему, к этой секунде их встречи полномочные члены Комиссии уже все для себя решили. – Ваш мятеж позволит нам именно это. Он даст нам убрать Парламентский контрольный комитет и Федеральную службу по охране конституции – жалких и мерзких марионеток заокеанского соседа. Убрать фрау канцлерин и ее клику, все эти годы изо всех сил заботившихся о благе чужих стран, а не собственной. Конкретной чужой страны, скажем прямо. Германия получит новую степень свободы. И теперь будет сама выбирать себе и друзей, и врагов. – А русские? – А что русские? За окном вдруг глухо ухнуло, и в кабинете задрожали стекла. А ведь это были не простые стекла – даже в выходящих во внутренний двор кабинетах они делались небьющимися, почти броневыми, и были защищены от вибрации. Направленный микрофон ничего не взял бы даже с десятка метров. |