Книга Восстание. Сотня, страница 22 – Кэсс Морган

– Ты помельче Дары. Придется ушить ее платье. А пока можешь носить старую форму.

Она бросила на кровать белое платье Гласс. Гласс удивилась – она не заметила, как Марго рылась в ее вещах.

– А кто такая Дара? – Гласс обняла себя за плечи.

– Бывшая служанка Сорен, – коротко объяснила Марго. – Теперь ты займешь ее место. – Она прищурилась, глядя на Гласс. – А она была похожа на тебя. Умная. Нахальная.

Гласс не уловила сарказма Марго, но у нее возникли всякие неприятные подозрения.

– А что случилось с Дарой? – она терзала в пальцах швы ночной рубашки, ожидая ответа.

– Она ушла выше, – раздался голос сзади.

Гласс повернулась и увидела, что в дверях стоит Сорен, тонкая и высокая. Она слегка улыбалась.

– Ушла выше? – осторожно спросила Гласс. Может, тут так называют смерть?

Вместо ответа Сорен отступила на шаг и подозвала еще одну девушку. Широкоплечая, темнокожая, лет двадцати с небольшим на вид, она была одета в серое платье, какие носили советницы Высшей Защитницы.

– Дара, – тепло сказала Марго, протягивая девушке руки, – сестра.

Дара просияла. Потом вежливо кивнула Гласс.

– Мать особенная, – сказала она, – ты должна произвести на нее впечатление.

– Она это уже сделала, – рассмеялась Сорен и протянула Гласс ладонь, – и еще не раз сделает, я уверена.

У Гласс закружилась голова:

– А что конкретно я должна делать?

– Первый приказ – пойти со мной погулять, – Сорен вернулась в свою спальню. – Хочу посмотреть на Камень на рассвете.

Дара поймала взгляд Гласс и одними губами произнесла: «Шаль и туфли». Марго указала на открытый шкаф с одеждой, стоящий в паре футов от них. Гласс подбежала к нему, нашла там пару кожаных сандалий и толстую шерстяную шаль. Дара кивнула, и Гласс отнесла их Сорен.

Сорен благодарно улыбнулась и оглядела Гласс.

– Возьми и себе шаль, дитя мое, чтобы не простудиться.

Дара уже стояла рядом, протягивая ей мягкий белый платок.

– Спасибо, – прошептала Гласс, польщенная и сконфуженная оказанным ей вниманием.

Небо окрасилось в розовый и золотой. Камень в рассветных лучах был тих. Сорен и Гласс медленно шли вперед и молчали, но это молчание Гласс почему-то не пугало. Сорен знала все проходы и переходы в бесконечном лабиринте крепости, и Гласс скоро поняла, что заблудилась. Наконец она почувствовала сильный запах зелени и догадалась, куда они направляются: в Сердце Камня.

– Это мое любимое место, – поделилась Сорен, выходя из здания во внутренний двор, – я прихожу сюда подумать и поговорить.

Сорен ободряюще улыбнулась Гласс, как будто именно она должна была заговорить. Поэтому Гласс и спросила первое, что пришло ей в голову.

– Почему вы выбрали меня в служанки?

– Потому что ты задаешь такие вопросы, – улыбнулась Сорен, – ты прямодушная и смелая. А еще… – она посмотрела, как свет просачивается сквозь ветки деревьев, – мне нравится, как ты думаешь.

Гласс недоверчиво усмехнулась. За всю жизнь никто, кроме Люка, не делал ей таких комплиментов.

– Некоторые люди, оглядываясь вокруг, замечают только то, что мир может им дать. То, что они могут украсть, ухватить, унести, – Сорен сделалась задумчивой и перестала улыбаться. – Это, конечно, полезно. За это мы ценим наших рейдеров. Но лидерам этого недостаточно. Глядя вокруг, они должны видеть, что можно дать другим. – Она обвела двор рукой, и глаза ее сверкнули весельем. – Ну, как поле, которое надо засадить. Или фруктовый сад.

У Гласс потеплели щеки.

– Я не знаю, зачем я это сказала.

– Это ведь правда, – Сорен улыбнулась, – ты предлагаешь умные вещи, Гласс. И, как оказалось, ты была права. – Она улыбнулась еще шире, и на ее лицо упал розовый рассветный луч. – Земля заговорила с нами. Она хочет, чтобы мы остались здесь. Мы построим себе дома на зиму, а когда придет весна, – она сжала плечо Гласс и тут же отпустила, – начнем возделывать землю.

Гласс смотрела на нее, не понимая, как реагировать. С одной стороны, она мечтала, чтобы Защитники ушли куда-нибудь подальше, туда, откуда они не смогут снова напасть на колонистов или землян. Она хотела вернуться домой к Люку. Но при этом ей не хотелось уходить от Сорен, а хотелось снова и снова видеть ее улыбку. Чувствовать себя полезной. Нужной. Ценной.

– Мы оседали и раньше, – сказала Сорен совсем тихо. – Когда я пришла к Защитникам совсем девочкой, мы жили далеко на западе. С тех пор мы дважды оставались на одном месте, один раз в поколение, и теперь настало время снова заняться земледелием.

У Гласс на языке вертелась тысяча невысказанных вопросов. Какое отношение земледелие имеет к поколениям? Где именно на западе жили Защитники? Почему к ним присоединилась Сорен? Но вместо этого она спросила:

– Сорен, а почему из лагеря забрали именно нас? Почему не всех?

Сорен остановилась и потянулась к низкой ветке, гнущейся под тяжестью слив. Осторожно дотронулась до сливы, буквально кончиками пальцев.

– Ты еще узнаешь, Гласс, что у Земли есть свои ритмы. Игнорировать их не просто глупо, а грешно. На Земле живут Защитники и те, кто обирает ее. Мы должны остановить их, не дать им повредить Землю еще сильнее и одновременно воспитать новых Защитников. Посмотри на эту сливу. Она красивая и живая. Она растет, она совершенна, как все новые члены нашей общины.

Гласс слышала удивление в голосе Сорен, видела, как танцует свет на ее лице, и у нее перехватило дыхание. Волосы Высшей Защитницы, свободно распущенные по плечам, слегка серебрились. Во всем ее облике были такие красота и покой, как будто она была одним из деревьев в лесу и тянулась вместе с ними к рассветным лучам.

– Мать! – юный голос нарушил тишину фруктового сада. Гласс обернулась и увидела запыхавшегося мальчика лет двенадцати, который бежал к Сорен. – Вернулись люди с юга. Им сопутствовал успех!

– Слава Земле, – Сорен поцеловала мальчика в макушку, и тот просиял.

– Будь благословенна, Мать.

– Будь благословен, Каллум, – ответила она. Была ли Сорен его матерью или нет, роль свою она играла хорошо, – я присоединюсь к ним очень скоро.

Мальчик убежал, чтобы сообщить всем ее слова, а Сорен повернулась к Гласс.

– Я пойду прямо в казармы, – она сжала запястье Гласс, – и у тебя будет немного свободного времени. Оглядись и подумай, что здесь можно сделать.

Гласс смотрела, как удаляется изящная фигура Сорен, и вспоминала другую женщину: блондинку, глядящую в зеркало на Фениксе. Тщательно завитые и подколотые волосы, низко вырезанное платье, слабая улыбка, настороженный взгляд.

«Что бы моя мама подумала об этих людях? – спросила себя Гласс. – А что бы Сорен подумала о ней? Сорен решила бы, что она из тех, кто обирает Землю. И была бы права».