Книга Веспасиан. Трибун Рима, страница 31 – Роберт Фаббри

Потрясенный Веспасиан смотрел, как женщина последовательно сжимает и разжимает ладонь. На лице ее не читалось удовольствия, только решимость. Никому лучше не становиться у нее поперек дороги. Наконец Антония убрала руку, и визг прекратился. Обтерев кровь с окрасившихся кровью ногтей, римлянка посмотрела на тяжело вздымающуюся грудь раба.

– Ну что ж, Палл, – мрачно заявила она. – Раз он не хочет по-хорошему, значит, скажет по-плохому.

Управляющий кивнул, щипцами извлек из жаровни раскаленный уголь и сунул под нос привратнику. Тот отвернулся. Палл посмотрел на госпожу.

– Действуй! – раздался приказ.

Когда уголь прожег кожу на бедре несчастного и впился в мышцу, в ноздри Веспасиану ударил запах паленого мяса. Вопли раба звенели по всему дому.

– Оставь этот лежать здесь и возьми другой.

Палл исполнил второй приказ, на этот раз уронив уголь Эвмену на живот. Привратник скорчился и взвыл, но говорить отказывался.

– Еще один, – крикнула Антония, выходя из себя.

Веспасиану вспомнился распятый паренек. Как легко причинять боль человеку, не имеющему прав. Юноша обвел взглядом соседей. На губах Сабина блуждала широкая улыбка, но Азиний и Гай хранили мрачную сосредоточенность. Оба понимали, что их жизнь зависит от того, удастся ли развязать рабу язык.

Когда уголь прогрыз дыру через правый сосок Эвмена, тот потерял сознание. В комнате воцарилась тишина. Все смотрели на скрюченное, дымящееся тело и изумленно гадали, какую преданность или какой страх должен иметь человек, чтобы выдерживать такие муки?

– Стряхни угли и приведи его в чувство, – решительно распорядилась Антония. – Посмотрим, быть может, он предпочитает, чтобы его резали, а не жгли.

Палл опрокинул на несчастного ведро воды. От ожогов пошли струйки пара.

– Не перестараться бы, – озабоченно сказал Гай. – Мы же не хотим, чтобы он умер у нас на руках?

– Неужто ты думаешь, что я в первый раз раба пытаю? – рявкнула Антония.

– Извини, домина.

За первым ведром последовали еще два. Привратник застонал.

– Покажи ему нож, – процедила матрона.

Палл вытащил из чехла нож с длинным тонким лезвием, изогнутый и острый, как бритва, и поднес к глазам Эвмена. Те, уловив отблеск жаровни на металле, в ужасе расширились.

– Поверь моему слову, ты заговоришь, – негромко, с угрозой сказала Антония. – Вопрос только в том, сколько ушей, пальцев и яичек у тебя останется до того момента.

– Я не могу, – прошептал несчастный.

– Это почему?

– У них мой брат.

– У кого?

Эвмен затряс головой.

– Начни с ушей.

Палл ухватил голову раба одной рукой и подтянул к себе.

– Нет! Нет! – запричитал Эвмен.

Блеснул нож, и с легким стуком ухо упало на стол, вскоре покрывшийся кровью.

– Другое.

Управляющий повернул голову привратника, и все увидели лицо бедняги.

– Два месяца назад… – прокричал Эвмен, шевеля разбитыми губами. – К дверям подошел один человек.

Антония вскинула руку, приказывая Паллу остановиться.

– Что за человек? – торопливо спросила она.

– Гасдрон, вольноотпущенник Сеяна. Он передал мне пакет и приказал открыть его, когда буду один. Сказал, что вернется и даст мне распоряжения. Я вскрыл пакет в своей комнате, как было приказано.

Кровь, льющаяся изо рта и растекающаяся по щекам, мешала рабу говорить.

– Ну, продолжай! – подгоняла его Антония.

– Там была рука. По кольцу на пальце я узнал, что она принадлежала моему брату, – выдохнул Эвмен. Вопреки испытываемой боли, воспоминание заставило его побледнеть.

– Что сказал тот тип, когда вернулся? – спросил Азиний, брезгливо скривив губы. Ему хотелось как можно скорее покончить с этим делом.

– Сказал, что мне следует запоминать всех посетителей, которые приходят к тебе, госпожа. Записывать не велел, хотя я и обучен грамоте.

– Понятно, продолжай! – Антонию совершенно не интересовали достижения жалкого раба.

– Сказал, что если я буду передавать сведения человеку, который станет заходить раз в несколько дней, мой брат сохранит вторую руку. – Эвмен всхлипнул.

– Но это не объясняет, почему ты шпионил за нами сегодня вечером, – заметил Азиний. – Тебе ведь поручили просто собирать имена.

– Когда тот человек пришел вчера, я в третий раз за пять его визитов назвал твое имя, консул. Он приказал, чтобы в следующий раз я подслушал ваш разговор и узнал что-нибудь интересное, иначе моему брату придется туго.

– Кто хозяин твоего брата? – спросила Антония.

– Он раб в доме твоей дочери Ливиллы.

– Ядовитая змея! – прошипела матрона. – Шпионит за собственной матерью, лезет в мои личные дела и, без сомнения, передает все этому негодяю Сеяну, пока тот таранит ее благодарную задницу, в буквальном смысле вытряхивая сведения. Надо было мне придушить эту сучку еще в колыбели!

Эта вспышка заставила всех присутствующих мужчин замереть. Антонию трясло от ярости. Заставив себя успокоиться, матрона перевела взгляд на рыдающего Эвмена.

– Нам нужно пройти в комнату и обсудить положение, – сказала женщина. – Прошу, господа.

Указав на занавесь, она посмотрела на Палла и едва заметно кивнула.

Переступая порог, Веспасиан уловил звук рассекающего плоть ножа и булькающий предсмертный хрип. Ему было немного жаль Эвмена, но он понимал, что Антония теперь не сможет ни держать критянина у себя, ни продать. Если бы привратник открыл дверь агенту Ливиллы в таком виде, тот сразу заподозрил бы неладное, и брат несчастного лишился второй руки. И это в лучшем случае. Если бы Эвмена продали, это тем более означало, что он все рассказал. Его смерть оставалась для брата единственной надеждой, пусть и очень призрачной.

Компания снова расположилась на кушетках, и Антония посмотрела на консула.

– Итак, Азиний, что скажешь?

– Скажу, что нам повезло. – Он снова потянулся за вином, но вспомнил, что сосуд пуст, а Паллу сейчас не до этого. – Если Сеян шпионит за тобой, так он наверняка и за всеми членами императорского семейства наблюдает. И ему нет резона подозревать, что ты интригуешь против него серьезнее, чем прочие. Доложи Эвмен о сегодняшнем нашем разговоре, было бы о чем беспокоиться, но, по счастью, этого не случилось. Не всплывут и имена других твоих гостей, а это значит, что мы спокойно можем строить наши планы и дальше.

Братья посмотрели на дядю, который ответил успокоительным взглядом.

– Полагаю, ты прав, консул, – сказала Антония, немного поразмыслив. – Единственное, про что Эвмен знал наверняка, так это про твои частые посещения в течение последнего месяца. Визиты должны продолжаться, чтобы Сеян не заподозрил о нашей осведомленности. Тем временем будем осторожно двигаться вперед. – Матрона повернулась к сенатору и улыбнулась. – А теперь, Гай, я хотела бы обратиться к тебе с одной просьбой.