Книга Полет дракона, страница 79 – Владимир Ковтун

Мальчик не сомневался, что его накажут. Но отец, узнав о произошедшем, заметил только, что слуги стоят некоторых денег, и если убить их всех, то некому будет выполнять желания и приказы господ.

«Убивать следует только, если тебе это очень необходимо». – Сказал он тогда своему сыну. – «Желания надо научиться обуздывать. Вседозволенность разлагает человека, и притупляет его чувства. Желанное событие станет тем более приятным, чем реже ты будешь его себе позволять. Позднее ты поймешь, что есть еще более изысканное наслаждение, чем примитивное лишение человека жизни: возможность видеть его постоянный страх перед тем, что ты в любое мгновение можешь это сделать. Другими словами – абсолютная власть над людьми».

«До чего же он умен!» - Подумал тогда Чжу-тун.

Во многом юноша был предоставлен самому себе. Единственное, чем его заставляли помногу и регулярно заниматься, это – боевые искусства, и изучение всех наук, обязательных для получения значимых государственных постов.

«Без знаний ты никогда не получишь власти». – Поучал его отец, не жалея денег на лучших учителей столицы. – «Кроме того, знания утончают чувства, и дают ощущение превосходства над теми, кто их не имеет». В результате такого подхода к делу Чжу-тун получил обширное и весьма глубокое образование.

Когда Чжу-тун достиг совершеннолетия, отец призвал его к себе, и долго и скептически рассматривал рослого, сильного юношу.

- Ты, по всей видимости, весьма удовлетворен собой? – Спросил он сына, и поскольку тот счел благоразумным воздержаться от ответа, продолжил: - Ты только начинаешь свой жизненный путь. И он будет непростым. Ибо задачи, возложенные на тебя, огромны и неизмеримо сложны. Но выполнять их придется.

Полагаю, ты уверен в том, что мир призван для того, чтобы удовлетворять твои страсти и желания. Не так ли?

Так вот: ты глубоко заблуждаешься. Этому миру ты обязан возможностью жить, и наслаждаться исполнением твоих желаний. Все это ты получаешь в долг. А долги следует отдавать.

Твой долг заключается в том, чтобы спасти мир от разъедающей его заразы.

С древних времен слабыми и неразумными людьми в мир были внесены отвратительные идеи всеобщей любви, красоты, гармонии и совершенства. Чувствуя себя сильными и уверенными только в стае, они несли чепуху о каком-то братстве, и выдуманной ими морали: ответственности, сочувствии к ближнему, жалости и прочей ерунде. Болтали о предпочтении красоты и добра перед суровой необходимостью. Более того, они полагали, что их глупые утверждения составляют самую суть мироздания. Они не понимали, что тем самым разрушают единственную основу бытия – его целесообразность. Последствия не замедлили сказаться: родилось узаконенное словоблудие, именуемое сочинительством, и прославляющее бессмысленное слюнтяйство. Часть весьма полезных ремесел стала вырождаться в такое же бессодержательное украшательство, получившее название «искусства».

Между тем, мир зиждется на законах необходимости. А что именно целесообразно и необходимо – может решить только умный, сильный человек, свободный от тумана слюнявых заблуждений.

Тогда же, в древности, именно такие сильные люди решили противостоять подобным заблуждениям, и навсегда изгнать их из общества людей. К сожалению, зараза оказалась прилипчивой, и борьба продолжается уже не одно тысячелетие.

Мы с тобой – потомки этих сильных и беспощадных людей. И ты обязан нести дальше факел этой борьбы - не на жизнь, а на смерть.

Ты также обязан знать, что во время давней и страшной катастрофы в руки заблудших попали редчайшие знания, дающие власть и силу. Эти знания были украдены у нас. Наша и твоя цель – вернуть их.

Волей судьбы ты живешь в стране достаточно разумной. Но и она отравлена все умертвляющей заразой бессмысленных идей. Повсюду превозносятся слова и мысли никчемных людишек, именующих себя мыслителями. По необходимости ты изучал их, так называемые «труды» на всех ступенях обучения. Этому пора положить конец.

Отец умолк, и Чжу-тун позволил себе поинтересоваться:

- Я не совсем понял, как соотносятся красота и целесообразность. Не все ли равно, каким словом определять суть предмета?

- Совершенно не все равно. Красота – излишнее и бессмысленное понятие. Вот смотри: я беру этот сосуд времен царства Цинь. Если я признаю, что он красив, я буду вынужден хранить и лелеять его, вне зависимости от того, нужен он мне, или нет. Мне необходимо найти для него свободное место, и захламить дом еще множеством таких же бесполезных, но «красивых» вещей. В том время, как существование этого сосуда оправдывается лишь тем, что он мне полезен. Когда он перестанет приносить пользу, я его выброшу. Такую же чушь неразумные люди несут о «красоте человеческой души», «прелестях женщины», «великолепии небес» и так далее.

Впрочем, повзрослев, ты все поймешь сам.

С враждебным отношением к красоте Чжу-тун уже сталкивался. Двое из мальчишек, с которыми он учился в школе, в отсутствие учителя, разыгравшись, свалили с полки большое лакированное блюдо. Ударившись об пол, дерево раскололось на две части. Проказники на мгновение застыли, но, поняв, что произошло непоправимое и наказания все равно не избежать, принялись яростно прыгать на обломках, превращая в щепу искусное творение неизвестного мастера. Его тогда поразило выражение лиц юных разрушителей – исступленно-тупое и полное гнусного наслаждения. Эти чувства были ему понятны, но с их философским обоснованием он столкнулся впервые.

Нельзя сказать, что молодой Чжу-тун понял и воспринял все, что сказал его отец. Особенно в части исполнения своего долга перед миром. На мир и его заботы юноше было решительно наплевать. Его интересовало лишь собственное «я», и пути, ведущие к исполнению желаний.

В достижении этих целей Чжу-тун был способен и целеустремлен. К тридцати годам он уже играл заметную роль при дворе Императора, а спустя некоторое время стал министром. Он научился скрывать свои мысли и страсти, и представлялся знавшим его людям рачительным хозяином и государственным деятелем. Впрочем, «соображения целесообразности», активно проповедуемые его отцом, вполне согласовывались с понятием государственной необходимости, и Чжу-тун процветал.

Его сильно постаревший отец отошел от дел, немало болел, и все более замыкался в себе. Попытку Чжу-туна помочь ему, и привезти одного из лучших лекарей Империи, отец язвительно высмеял:

«Занимайся своими делами. Старость остановить нельзя, а продлевать далее свое жалкое существование я не намерен».

В какой-то момент времени он перестал принимать пищу, и через несколько дней тихо ушел из жизни.

Чжу-тун, в целом равнодушно относившийся к отцу, почувствовал к нему нечто вроде уважения. По крайней мере, тот до конца остался верен своим взглядам.

Были у министра и дети – две девочки и трое сыновей. Особого внимания Чжу-тун им не уделял, полностью предоставив их заботам воспитателей.

Продвигаясь по длинной служебной лестнице, Чжу-тун неизбежно должен был столкнуться с Главным Советником Императора.