Онлайн книга «Хроника одного полка. 1915 год»
|
– Это ты говорила! А что у него в Москве? – Я не смогла выяснить, – ответила Серафима. – Мог бы, наверное, помочь его сосед, но он выписался и уехал, кажется тоже в Москву. – В Москву, – задумчиво повторила Елена Павловна и молча ступала дальше. Записку Фёдора Жамина Серафима прочитала. Она разогрела чайник и над паром вскрыла конверт. И тут же ужаснулась, потому что от записки пахло одеколоном. Дорогим. Но так не должно быть, чтобы настоящие мужчины и кавалеры душили свои письма одеколоном. Из прочитанных романов Серафима знала, что так поступают слабые нервами девицы и французские кокотки. Это её очень огорчило, и она прочитала: «Многоуважаемая Елена Павловна! Имею дерзновение обратиться к Вам с нижайшей и глубочайшей просьбой пожать Вашу нежную ручку и при случае встретиться с Вами в удобном для Вас месте, чтобы помянуть Вашего тятеньку и наше милое и безоблачное детство на берегу нашей матушки Волги, о чём я никогда не забывал, когда и до войны, а также и сейчас. Сейчас я пребываю на учёбе в Тверском кавалерийском училище, но не более чем на четыре месяца вместо положенных 8, потому что имею намерение как можно скорее кончить учебу по I разряду и вернуться на фронт к моим боевым товарищам прапорщиком, которые сейчас гибнут в тяжёлых боях с германским противником. Прошу не отказать. Потому что всегда помнил об вас и вспоминал в свободное от тягот военной службы время и в седле и в окопах. Я к Вам имею одно чрезвычайное намерение, которое хочу высказать при личной встрече, потому что времени в Твери у меня будет совсем немного. Всегда Ваш, юнкер Тверского кавалерийского училища вахмистр Жамин Фёдор Гаврилов». Серафима чуть не лишилась чувства, когда увидела повзрослевшего и ставшего красавцем Федю Жамина, и была разочарована мещанским духом, исходившим от письма в переносном и прямом смысле. Она плохо спала, а к утру поняла, что играть с Фёдором больше не будет и отдаст письмо Елене Павловне и всё честно расскажет. Она знала, какое это произведёт впечатление. И сейчас ей было жаль себя, и свою мечту, и Елену Павловну. – Ты почему такая грустная? – снова обернувшись, спросила Елена Павловна. – У меня для вас письмо, – ответила Серафима. – От кого? – спросила Елена Павловна не останавливаясь. – Вот, – сказала Серафима и протянула конверт. Елена Павловна взяла письмо, её глаза удивлённо округлились. – Что это? – На конверте не было ни имени, ни адреса. – Это вам. – Сейчас Серафиме уже не надо было хитрить, потому что Фёдор не поставил даты, только подписался, очень витиевато, в духе письма. Елена Павловна остановилась посередине тротуара и смотрела на Серафиму и переспросила: – От кого же? – От… – Тут Серафима поняла, что она всё-таки оказалась в трудном положении, она встретилась с Жаминым, а перед этим ничего не сказала Елене. – Ну? – Елена Павловна нахмурила брови. – От Фёдора Гавриловича Жамина. – Серафима не знала, куда ей деваться, опустила глаза и щупала в рукаве платочек. – От Феденьки? Серафима увидела, как заискрились глаза у Елены Павловны. – Так что же ты молчала? – Елена Павловна, душенька, я… Елена склонилась и заглянула Серафиме в глаза. – Ты что, плачешь? Что с ним? Он убит, ранен? – Нет, Елена Павловна, он живой!.. – Ах ты, глупенькая! И ничего не сказала! Побежали скорее, сейчас же надо прочесть! Феденька же на войне… – Нет, Елена Павловна, он здесь… – Где здесь? – В Твери. – Как – в Твери? Что ты говоришь? Он всё же ранен? Он в госпитале? – Нет, Елена Павловна, он не ранен, он… – и Серафима показала на училище, – здесь. Она видела, что Елена Павловна поражена известием, находится в замешательстве, потому что не знает, радоваться ей или… – Так ты… виделась с ним? Серафима кивнула, она не могла смотреть Елене Павловне в глаза. – Ах ты, заговорщица! Ах, негодница! А… – Елена Павловна широко открытыми глазами посмотрела на здание училища. – Ничего не понимаю! Он за всю войну не написал мне ни одного словечка! А сейчас он здесь? А что он здесь делает? – Учится на прапорщика! – На прапорщика? Учится? – почти вскричала Елена Павловна. Она снова посмотрела на конверт. – Тут нет адреса, а я и не заметила! Оно не могло прийти по почте, как я не догадалась? – Елена Павловна говорила быстро и громко, на неё оглядывались, но она этого не замечала и вдруг поднесла конверт к носу. – А что это от него так пахнет? Это твои? – спросила Елена Павловна и склонилась к лицу Серафимы. – Нет! Вроде не твои! – сказала она и потащила Серафиму за руку. – Побежали! Дома Елена скинул на руки горничной шляпку, пальто, вбежала в гостиную, потом в кабинете отца села за письменный стол. Взрезанный конверт полетел, Елена вскочила из кресла и с ногами уселась на диван. – Давай посмотрим, что нам пишет Феденька. Серафима присела на край дивана, выпрямила спину и смотрела, как по мере чтения меняется лицо её «патронши». Елена дочитала и опустила письмо на колени. Она молчала, потом встала и пошла к окну. – Феденька в меня влюбился, – грустно сказала Елена, и Серафима увидела, как она вынула из рукава платочек. – И написал-то как?! Никогда не думала, что на войне можно набраться «манер». Елена стояла у окна, Серафима сидела, потом Лена отошла, села рядом с подругой, и они разрыдались. * * * Алексей Рейнгардт уже ходил. Ещё с костылём. Но он уже мог пройти весь коридор до лестницы и обратно до палаты. Позавчера ему принесли телеграмму от Наташи, что она приезжает сегодня. Он думал об этом, но одновременно он думал о том, что с его глаз исчезла Елена Павловна и уже несколько дней не показывается, и тоже Серафима. Он думал, что об этом совсем нехорошо вспоминать в канун приезда Наташи, но тут же удивлялся, что мысли о Елене Павловне не покидают его, тем более что каждый день он слышит её звонкий голос и смех. Она бывала в госпитале и ходила по коридору мимо его палаты. Алексей встряхивал головой, чтобы отрешиться от этих мыслей и не вспоминать слов Елены Павловны, что «я в вас ничуточки даже не влюблена». Почему-то эти слова его кольнули. «Что же это? – думал он. – Как же это? – И пришёл к простому выводу: – Всё просто! Я же не видел Наташу больше года, а Леночка тут!» Однако это не успокоило, и он волновался, как-то он встретит свою невесту. Он очень опасался, что что-то не так сделает или скажет не то, и обидит её. Наташины шаги по коридору он услышал издалека и стал подниматься с койки, но распахнулась дверь, и Наташа вошла в палату. Она вошла, подняла вуаль и остановилась, не зная, как ступить. Алексей ещё только поднимался, она шагнула и остановилась. |