Онлайн книга «Орли, сын Орлика»
|
– Ну так и что? – А то, что ради собственного покоя Польша может прельститься предоставлением… я бы так сказал, слишком мощной военной помощи казакам. Настолько мощной, что она ляжет на наши шеи очередным непосильным ярмом, отнюдь не лучшим, чем ярмо московское. Уже в который раз в кабинете повисло тяжелое молчание. Прошло не менее двух минут, прежде чем месье Вильнев спросил: – Так что же вы хотите от Франции? – Ничего невозможного – гарантии нейтралитета Польши относительно казацкой Украйны. Тогда Польша словно щитом станет защищать французские земли от экспансии московитов, а Украйна, в свою очередь, таким же точно щитом защитит земли польские. – А вы даете гарантии, что казаки исполнят оборонительную миссию, на которую все мы надеемся? И уже в который раз в разговор вмешался Григорий: – Всего лишь несколько месяцев назад я посетил Украйну, побывал на Запорожской Сечи, провел переговоры с кошевым атаманом Иванцом. И поверьте уж мне – запорожцы с надеждой ждут момента, когда мой уважаемый отец наконец вернется из вынужденной эмиграции. Тогда во всей Гетманщине не найдется ни одной казацкой сабли, которая не поднялась бы за веру христианскую и славного мазепинского сподвижника Пилипа Орлика! Месье Вильнев выслушал пылкую речь гетманыча со скептической ухмылкой и едва собрался что-то возразить, как Ваган-паша проскрежетал: – Вот слушаю я, слушаю и все удивляюсь: от лица кого выступают сегодня наши уважаемые участники переговоров – отец и сын Орлики? – У вас есть какие-то сомнения? – нахмурился старый гетман. – Да, и небезосновательные. – Объяснитесь, пожалуйста! – Едва ли под ваши знамена соберется хотя бы сотня сабель на всем пространстве от Стокгольма до Парижа. – Но ведь!.. – Вы ничего не можете гарантировать, сколь пылко того не желали бы! – махнул рукой великий визирь. – Прошу не расценивать эту мысль как оскорбление, однако вы слишком долго просидели под домашним арестом, чтобы иметь истинное представление о состоянии казачества в изгнании. – Ничего, зато я имею такое представление! Взгляды присутствующих вновь скрестились на Григории, который поспешил завершить мысль молниеносным пассажем: – Не возражаю, возможно, полной сотни мы не соберем… Зато учтите, сколь отважные рыцари войдут в этот отряд! И сколь авторитетный предводитель будет возглавлять их в этом борении… И он почтительно поклонился отцу. Ваган-паша задумался, нервно теребя себя за бородку, а месье Вильнев несколько раз медленно хлопнул в ладоши и искренне улыбнулся: – Что ж, месье Григор, Франция готова поверить вашим словам. Ведь самоотверженным служением его королевскому величеству Луи XV вы доказали, что вашему слову можно доверять. – Итак?.. – спросил старый гетман, и, вопреки старанию во что бы то ни стало сдерживать эмоции, в его голосе ощущалась взволнованность. – Итак, мы доверяем мнению месье Орли и считаем его достаточно авторитетным. Поэтому французская корона готова выступить гарантом лояльности претендента Станислава Лещинского в отношении казацкого государства после того, как он получит польскую корону. Пилип Орлик ничего не ответил, только крепко зажмурился и медленно перекрестился. Григорий же смотрел на отца с нескрываемой гордостью: вот он, долгожданный момент истины! Два крупнейших государства – Французское королевство и Османская империя в конце концов открыто признали, что лишь независимая Украйна будет гарантировать мир и согласие во всей Европе! И устами двух высокопоставленных должностных лиц гарантирована неприкосновенность казацкого государства. Теперь осталось не так уж и много – обеспечить восхождение претендента Станислава Лещинского на польский престол. И, между прочим, непосредственно заняться этой реставрацией надлежало именно ему, месье Григору Орли – офицеру по особым поручениям его королевского величества Луи XV… Август 1733 г. от Р. Х., немецкие земли С самим «подопечным» особых проблем не возникало: Лещинский прекрасно владел немецким. Скрыть произношение Кароля было значительно сложнее… Но как-то же надо было выйти из затруднения?! Потому Григорий думал, думал и в конце концов приказал побратиму делать глоток воды из кожаной баклажки и удерживать жидкость во рту не глотая, как только они начинали приближаться к любому населенному пункту. Оставалось объяснять встречным, что «слуга Ганс» нем от рождения. Учитывая безоговорочную ценность их «подопечного» (и как королевского тестя, и как гаранта возвращения всех казаков из вынужденной эмиграции на родину), несчастный Кароль стоически терпел эти неудобства ради величия гетманской Украйны и королевской Польши, будущего гетмана Пилипа Орлика и будущего короля Станислава Лещинского… ну, и своего личного счастья также. Хотя иногда терпеть было нелегко. Особенно в трактирах, где Кароль вынужден был наблюдать за трапезой попутчиков, стоя рядом молча – в буквальном смысле, набрав в рот воды! А есть ведь хотелось!.. Вопреки почтенному возрасту и солидному телосложению, «подопечный» гнал коня – ведь очень хотелось успеть на сейм, который должен был избрать нового правителя Речи Посполитой. Григорий не отставал, поскольку от успеха их тайной операции зависела судьба его отца – гетмана в изгнании, оставшегося добровольным заложником Порты и гарантом начала казацкого восстания, которое должно было вспыхнуть на Запорожской Сечи сразу после утверждения Станислава Лещинского. Горемычному Каролю оставалось только поспевать за претендентом на трон и гетманычем. И это при том, что его конь уставал больше других под двойным весом: великана-всадника и полумиллиона золотых флоринов, запрятанных в лошадиной сбруе. Еще по четверти миллиона «резервных» денег везли при себе Григорий и Лещинский – и все это предназначалось для подкупа тщеславных шляхтичей накануне сейма. Но ведь попробуй-ка довезти такой вес из Франции в Польшу через враждебные немецкие земли всего лишь за несколько дней… Но они попробовали. И кажется, операция имела все шансы на успех… Если только сейчас… Если сейчас!.. Кароль едва сдерживался, чтобы не проглотить или не выплюнуть воду – очень уж хотелось и самому усесться на лавку, отрезать толстый ломоть хлеба и хорошо прожаренного мяса… – Послушай-ка, Эрнст, не кажется ли тебе, что моя кобыла ведет себя недостаточно смирно? – обеспокоенно обратился «подопечный» к Григорию. – Что-то меня беспокоит ее поведение. Вот же старый хрыч – усмотрел ведь! Это у пана претендента условная фраза такая, означавшая: «Твой побратим, месье Григор, ведет себя весьма безрассудно». Гетманыч (а ныне – слуга Эрнст) искоса оглянулся на Кароля и ответил спокойно: |