Онлайн книга «Орли, сын Орлика»
|
Он жестами приказал извозчику закрыть вход под полог, пододвинуться как можно ближе и прошептал: – Зачем тебе неприятности, парень? – Я ведь хочу освободить вас, неужели непонятно?! Да уж, глупый вопрос – и ответ слишком очевиден. Надо избавиться от навязчивых мыслей… Гетманыч изо всех сил потер виски и спросил: – За то, что ты освободил меня, москалики с тебя шкуру спустят, понимаешь? – Понимаю, ну так и что? – Зачем тебе рисковать ради меня? – Да вот хочу, чтобы вы бежали и добрались туда, куда должны были добраться. – Куда это, интересно узнать? – На Запорожскую Сечь, куда ж еще… Это было сказано так пылко и искренне, что Григорий невольно растерялся. Интересно, очень интересно… – А что, парень, неужто московиты перехватывают всех, кто идет на Сечь? – Нет, не всех, конечно. Ведь я и сам хотел бы туда попасть. О-о-о, это еще интереснее! – Кого же тогда перехватывают? – Только опасных бунтарей, которые станут подстрекать запорожцев к восстанию. – Так я и есть опасный бунтарь? – Конечно же! – Это ты от москалей узнал? – Да нет, сам додумался… Их старшина просто показал солдатикам ваш портрет и рявкнул: дескать, глаз с вас не спускать, не то беда случится! – Только и всего! – А разве ж мало?.. Григорий не ответил, обдумывая услышанное. Если старшина москалей знает не больше, чем сообщил солдатикам, то это… почти ничего! А значит… Поняв его молчание как-то по-своему, парень решил подкрепить свои рассуждения следующим образом: – Если бы вы не были опасным бунтовщиком, вас не разыскивал бы сам пан комендант. – Какой еще комендант? – Пан генерал Кейт [42]. – Что-о-о?! Генерал Джеймс Кейт?! – Да, он. – Так что, мы к Кейту едем? – Конечно. Если бы не опасение перебудить весь лагерь, Григорий просто расхохотался бы! Искренне, весело и громко! Кейт! Генерал Джеймс Кейт!.. Для него (причем именно для него и ему подобных!) гетманыч имел слишком уж весомый аргумент, крыть который было нечем. Следует лишь показать Кейту и ему подобным предмет, скрытый в потайном кармашке на поясе, и грозный пан комендант не только не станет посягать на жизнь и свободу Григория Орлика, но и обеспечит беспрепятственный проезд к границе. Даже лучше, чем московитский повар с Сорочинской ярмарки… «Господи, Боже Всесильный, искренне благодарю Тебя, что не позволил рабу Твоему Григорию говорить и совершать лишнее на протяжении прошедшего дня! И что дал мне быть тихим и смирным», – подумал пленник. А вслух лишь лениво протянул: – Ну, что ж, парень… Если меня везут к пану коменданту, то пусть везут. – То есть?! – Пусть будет, что будет. – А-а-а… – Не волнуйся за меня, все хорошо. Я в полной безопасности. – Вы уверены? – Более того, о моей полной безопасности позаботится лично господин комендант. Итак, все и в самом деле хорошо. – А может, вам все-таки лучше бежать, пока не поздно? – Чтобы москалики погнались за мной, словно гончие за зайцем?! Э-э-э, такое придумаешь! – Но все же… – Не возражай, пожалуйста: ты и без того сделал для моего спасения все возможное, а дальше… Дальше посмотришь утром – обещаю! – А как же Сечь?! – Сечь?.. Григорий попробовал было внимательнее присмотреться к молодому извозчику, однако напрасно: мешала почти сплошная тьма под пологом. – Что знаешь ты о Запорожской Сечи и казаках такого, что постоянно заводишь об этом речь? – задумчиво спросил гетманыч. – Да поболе будет, чем вы думаете. Столь вызывающего ответа трудно было ожидать от прислужника московитов… пусть он и отважился освободить плененного бунтовщика! Наверное, юноша и сам понял это, поскольку поторопился объяснить: – Вы не смотрите на мое нынешнее положение. Ведь на самом деле я не деревенщина… просто так сложилось, что сбежал из дома. Ведь к тому времени… – А почему сбежал? – Матушка умерла, а жить с мачехой… Нет уж, лучше безотцовщиной мыкаться, чем ее прихоти терпеть. – Мать умерла, говоришь? Григорий грустно вздохнул – сам недавно пережил аналогичную утрату. Извозчик же продолжал: – Вот от покойной матушки я и наслышался немало о казаках. – От матери? – гетманыч поневоле удивился. А от дальнейших пояснений у него волосы встали дыбом: – От нее, да – ведь матушка со своим отцом… с моим дедушкой Семеном, то есть, несколько лет жили в эмиграции в Бендерах, а потом в Швеции – аж в самом Стокгольме. Покойная мать парня, который по возрасту вполне годится ему в сыновья… Женщина, которая вместе с отцом Семеном несколько лет жила в эмиграции сначала в Бендерах, потом в Стокгольме… Неужели она?! Господи Боже, на все воля Твоя!.. – А… как ее звали? – наконец-то выдавил из себя Григорий. – Софией. – А… – А деда – Семеном Пивтораком, – сказал парень. – Он тоже умер. Несчастный гетманыч изо всех сил стиснул зубы и даже дыхание задержал, лишь бы ни единым звуком не выказать того, что чувствовал в этот момент. – А вы что, знали их? – Нет, – резко выдохнул Григорий. И сразу поймал себя на том, что ответил слишком быстро и категорично – а это кажется весьма подозрительным на фоне предыдущих пауз. Извозчик и в самом деле что-то заподозрил, так как спросил: – А может, просто слыхали? – Нет-нет, я вспомнил о своем. И это тебя совершенно не касается. – А… Ну, если так… – Давно твоей матери не стало? – Зачем вам знать, если вы не были знакомы? Гетманыч понял, что этим только подогрел подозрительность парня, а потому поторопился солгать: – Просто жаль тебя. Я сам потерял мать в шестилетнем возрасте. А ты? – Она в позапрошлом году умерла, – вздохнул парень. Господи, на все воля Твоя!.. |