Онлайн книга «Орли, сын Орлика»
|
– Пусть Великий Аллах сделает долгими дни повелителя правоверных, самого справедливого из всех, живущих на земле! Тяжелый удар в спину – и он летит в пропасть, навстречу черному речному потоку, который змеится далеко внизу. Но пролетает ровно столько, сколько позволяет веревка. Падение тела в бездну сдерживает петля, резкий рывок и ужасная боль пронзает тело несчастного, слышен хруст ломающихся позвонков и рвущихся тканей, и сознание гаснет… * * * Палач перерезал веревку, труп полетел в Смотрич. Через несколько секунд снизу донесся всплеск воды. Все кончилось. 14 ноября 1759 г. от Р. Х., берег Рейна напротив скалы Лореляй – Кароль! Каролик, ты здесь? – Да, гетманыч! – А хлопцы? – Конечно, здесь! Мы все с вами! – Ты не забыл передать маршалу де Брольи запечатанный пакет, как я попросил вчера? Это очень важно: ведь там – подробные инструкции относительно выхода на всех моих агентов без исключения. Негоже бросать такую разведывательную сеть на произвол судьбы… – Конечно, не забыл. – Молодец, благодарю. А как вы одели меня для этого путешествия? – По-казацки, как вы и приказали. – Дай-ка руку, пожалуйста. – Да, гетманыч!.. – В голове туманится… Ничего не вижу… Григорий почувствовал, как верный Кароль крепко сжал его холодную правую ладонь. – Каролик, братец! Знаешь, что именно мне только что приснилось? – Откуда же мне знать, гетманыч? – Казнь Юрка Хмельниченка [53]. – Снова вы за свое?! – В голосе побратима слышалось негодование. И не зря: ведь за три с половиной месяца после тяжелого ранения в бою под Минденом [54] состояние Григория так и не улучшилось. Наоборот, он чувствовал себя чем дальше, тем хуже. Порой его охватывала депрессия, неудовлетворенность собой… и он начинал сравнивать себя с младшим сыном Зиновия-Абданка Хмельницкого. Жалел, что он, гетманыч Орлик, отдал жизнь Франции, а не родной Украйне. Что, несмотря на все усилия, не стал настоящим лидером казацкой нации, а значит, и не был достойным памяти своего отца гетмана Пилипа Орлика. Покорных ему «синих шведов» и героическую казацкую сотню принудил сражаться на стороне коалиции, в состав которой входила ненавистная Московщина… Да что там об украинском деле говорить, когда он не отомстил мерзавцу Ивану Неплюеву за смерть любимой когда-то Лейлы! Очевидно, теперь на больного надвигался очередной рецидив той же изнурительной душевной болезни, которая грызла его изнутри. – Ты не понимаешь, Каролик, братец мой названый! – Это вы не понимаете, гетманыч… – Нет-нет, я все понимаю, абсолютно все! Вспомни, сколько раз мы были буквально на мизинчик, на ноготок, на волосок от успеха… но так ничего и не добились?! Даже реставрацию короля Станислава Лещинского провели, а все равно… Вдруг раненый резко напрягся, сжал руку побратима и протяжно застонал. – Вам плохо, гетманыч? – Где мы сейчас? – Григорий словно из омута вынырнул. – Вас отнесли, куда вы и попросили: на берег Рейна. – К скале Лореляй? – Разумеется. – Как бы радовался внук франкфуртского бургомистра Гёте, если бы оказался здесь… – Иоганн Вольфганг? – Ну да. Смешной мальчуган… Но из него вырастет личность. – Разумеется, гетманыч. – Мы бы вместе с удовольствием переплыли Рейн, чтобы взойти на самую верхушку этой скалы. Иоганн Вольфганг как-то рассказывал, какой прекрасный и величественный вид открывается оттуда. Ты как считаешь? – Наверное, это в самом деле так. – Опиши мне, какова она – эта скала? – Вы и того не видите, гетманыч? – Ничего не вижу. Перед глазами сплошной туман, в голове тьма… – Красивая скала… даже в эту пору года. Заросшая кустами и деревцами вплоть до самой вершины. Сейчас листья желтеют и опадают, а вот весной здесь должно быть значительно красивее. Она возвышается над черной водой, словно огромный великан над толпой карликов… – Жаль, что я этого не увижу… – печально произнес Орлик. – Увидите, гетманыч! Как это – не увидите?! – негодовал Кароль, хотя и знал, что Григорий на этот раз прав. Ведь по всему было видно, что он угасает буквально на глазах. – Тьма, Каролик, не увижу ничего. – И не думайте!.. – зарычал побратим. – Не возражай, пожалуйста. Я хочу умереть здесь, поэтому и попросил… – Гетманыч!!! – Оставь… Лучше запомни мою последнюю волю: похороните меня здесь… – Гетманыч!.. В голосе телохранителя зазвенели слезы. – Желаю покоиться рядом с местом, где мечтал основать Рейнскую Сечь. Хотел, чтобы казаки жили здесь по-настоящему свободными людьми, поступали по совести и справедливости… как когда-то на Запорожской Сечи! Не на нынешней… а на той, на которую мы некогда приезжали – помнишь? – К кошевому Иванцу? – К нему. Итак, похороните меня здесь… – Не говорите такого, гетманыч!.. – Не перебивай. Похороните на этом самом месте, при дороге. Поставьте простой казацкий крест. Без надписи. Только шапку казацкую сверху положите. Очередной приступ боли вновь принудил его застонать. – Может, лучше бы вам помолчать? – Ты лучше слушай, Каролик. Слушай и на ус мотай. – Да, гетманыч. – Итак, если напишете мое имя и титул, то боюсь, что когда эта земля отойдет пруссакам, они осквернят могилу. А так будут лежать мои косточки спокойно, пока крест не сгниет, а могильный холмик дождиком не размоет, ветерком не развеет. |