Онлайн книга «Робур-Завоеватель»
|
– Вот как? – проговорил Робур, пожимая плечами. Затем он продолжал: – После того как были изучены особенности полета всевозможных птиц и насекомых, победила следующая простая и мудрая мысль: надо лишь подражать природе, ибо она никогда не ошибается. Между альбатросом, который делает не больше десяти взмахов крыльями в минуту, и пеликаном, делающим семьдесят взмахов… – Семьдесят один! – выкрикнул чей-то язвительный голос. – И пчелой, которая машет крылышками сто девяносто два раза в секунду… – Сто девяносто три!.. – насмешливо поправили из зала. – И обыкновенной мухой, которая делает триста тридцать взмахов… – Триста тридцать с половиной! – И москитом, который делает их миллионы… – Нет!.. Миллиарды! Однако Робур, которого то и дело прерывали, и не думал прерывать своего доказательства. – Среди этого различного числа взмахов… – продолжал он. – Есть и большие промахи! – подхватил чей-то голос. – …и надо искать практически применимое решение. В тот день, когда господин де Люзи обнаружил, что жук-рогач, вес которого не превышает двух граммов, способен поднять груз в четыреста граммов, то есть в двести раз больше собственного веса, проблема авиации была решена. Помимо того, было доказано, что относительная площадь крыльев уменьшается с увеличением размеров и веса их обладателя. С того времени было изобретено и построено больше шестидесяти летательных аппаратов… – Которым ни разу не удавалось взлететь! – воскликнул секретарь Фил Эванс. – Которые уже летали и будут летать, – невозмутимо ответил Робур. – Эти аппараты именуют по-разному: стреофоры, геликоптеры, орнитоптеры; возможно, в будущем их назовут средствами авиации от латинского слова «avis» [7] , подобно тому как ныне корабли называют средствами навигации от латинского слова «navis» [8] , но так или иначе, именно благодаря их появлению, человек станет властелином воздушных просторов. – А винт! – перебил Фил Эванс. – Насколько мне известно, у птицы нет винта!.. – Нет есть! – отвечал Робур. – Как доказал господин Пено, летящая птица в действительности не что иное, как винт, и полет ее – тот же полет геликоптера. Вот почему двигатель будущего – винт… От подобной напасти Сохрани нас, святой винт!.. – негромко запел кто-то из присутствующих на известный мотив из произведения Герольда «Цампа». И все хором подхватили знакомую мелодию, так исказив ее, что французский композитор, вероятно, перевернулся в гробу. Когда последние ноты потонули в ужасающей какофонии, дядюшка Прудент, воспользовавшись мгновенным затишьем, счел нужным заявить: – Гражданин чужестранец, до сих пор вам не мешали говорить, вас не прерывали… Как видно, по мнению председателя Уэлдонского ученого общества, никто и не думал прерывать оратора, а все эти издевательские выкрики, вопли и угрозы следовало рассматривать лишь как обмен аргументами. – Однако, – продолжал дядюшка Прудент, – я напомню вам, что теория авиации заранее осуждена и отвергнута большей частью американских и иностранных инженеров. Теория, которая привела к гибели Саразена Волана в Константинополе, монаха Воадора в Лиссабоне, Летюра в тысяча восемьсот пятьдесят втором году, Груфа в тысяча восемьсот шестьдесят четвертом году, помимо других жертв, о которых я позабыл, не говоря уж о мифологическом Икаре… – Теория эта, – возразил Робур, – достойна осуждения не больше той, чей мартиролог включает имена Пилатра де Розье, погибшего в Кале, госпожи Бланшар, разбившейся в Париже, Дональдсона и Гримвуда, упавших в озеро Мичиган, Сивеля и Кроче-Спинелли, Элоа и многих других, забыть которые не так-то просто! То был мгновенный отпор – «выпад на выпад», как говорят в фехтовальном искусстве. – К тому же, – продолжал Робур, – на воздушных шарах, как бы вы их ни усовершенствовали, вам никогда не достигнуть сколько-нибудь значительной скорости. Вы убьете десять лет на воздушное путешествие вокруг света, – а летательная машина совершит его за восемь дней. Новые протестующие возгласы и крики длились целых три минуты; затем слово взял Фил Эванс. – Господин авиатор, – сказал он, – вы только что красноречиво расхваливали преимущества авиации, а сами-то вы когда-нибудь летали? – Еще бы! – И завоевали воздух? – Быть может, милостивый государь! – Ура Робуру-Завоевателю, – послышался чей-то иронический возглас. – Робур-Завоеватель? Что ж, я принимаю это имя и с полным правом стану носить его! – Мы разрешим себе в этом усомниться! – воскликнул Джем Сип. – Господа, – проговорил Робур, нахмурив брови, – когда я серьезно обсуждаю серьезное дело, то не терплю обвинений во лжи, и был бы рад узнать имя человека, прервавшего меня… – Мое имя – Джем Сип… и я вегетарианец… – Гражданин Джем Сип, – отвечал Робур, – мне известно, что у вегетарианцев кишки вообще длиннее, чем у прочих смертных, по крайней мере на добрый фут. Это и так немало… не принуждайте же меня еще больше удлинить их, для начала растянув вам уши… – За дверь его! – Вон! – Разорвать на части! – Судить судом Линча! – Скрутить его винтом!.. Ярость сторонников воздушных шаров достигла предела. Все повскакали с мест и ринулись к трибуне. Робур исчез за целым лесом рук, которые раскачивались, словно деревья в бурю. Напрасно паровая сирена председателя наполняла зал трубными звуками. В тот вечер обитатели Филадельфии легко могли подумать, что огонь пожирает один из городских кварталов и всей воды Скулкилл-ривер недостанет, чтобы потушить пожар. Вдруг люди, обступившие Робура, попятились. Инженер вытащил руки из карманов и выбросил их вперед, навстречу разгневанным воздухоплавателям. В обеих руках его сверкнули кастеты американского образца, которые одновременно служат и револьверами: достаточно сжать пальцы, чтобы привести в действие эти крошечные карманные митральезы. И тогда, воспользовавшись растерянностью нападавших и внезапно воцарившейся тишиной, Робур воскликнул: – Решительно, не Америго Веспуччи, а Себастьян Кабот открыл Новый Свет! И не вам, американцам, пускаться в воздушные просторы! Ваше дело – каботаж…  И тут раздалось несколько выстрелов. Пули никого, не задели: Робур стрелял в воздух. Трибуна окуталась густым дымом, а когда он рассеялся, инженера и след простыл. Робур-Завоеватель исчез, словно какой-нибудь летательный аппарат умчал его ввысь. |