Онлайн книга «Ртуть»
|
Он подходит к разговорчивой компании, которая собралась в центральной части парома, предоставив менее учёным пассажирам (ибо разговаривающие, очевидно, принадлежат к Гарвардскому колледжу) служить им заслоном от ветра. Это компания напыщенных пьяниц и шустроглазых живчиков, пересыпающая фразы плохой латынью. Одни одеты с пуританской строгостью, другие — по прошлогодней лондонской моде. Грушевидный красноносый господин в высоком сером парике, судя по всему, дон этого импровизированного колледжа. Енох ловит на себе его взгляд и ненароком распахивает плащ, показывая рапиру. Это не угроза, а демонстрация общественного положения. — К нам пожаловал гость из дальних краёв! Рады приветствовать вас, сэр, в нашей скромной колонии! Енох совершает все требуемые вежливые телодвижения и произносит все положенные слова. К нему проявляют заметный интерес — явный знак, что в Гарвардском колледже не происходит ничего нового и занимательного. Впрочем, этому заведению всего три четверти века — что здесь может происходить занимательного? Спрашивают, из германских ли он земель, Енох отвечает, что не совсем. Высказывается предположение, что он прибыл с каким-то делом алхимического свойства; догадка блестящая, но ошибочная. Выждав приличествующее время, Енох называет фамилию человека, к которому приехал. Он никогда не слышал такого зубоскальства. Все как один безумно огорчены, что джентльмен счёл нужным пересечь Северную Атлантику и теперь реку Чарльз, чтобы испортить себе путешествие встречей с этим субъектом. — Я с ним не знаком, — врёт Енох. — Тогда позвольте подготовить вас, сэр! — говорит один из собеседников. — Даниель Уотерхауз — человек преклонных лет, но годы обошлись с ним суровее, нежели с вами. — К нему пристало обращаться «доктор Уотерхауз», не так ли? Тишину нарушают приглушённые смешки. — Я не беру на себя смелость кого-либо поправлять, — говорит Енох, — лишь желаю не совершить промашки при личной встрече. — И впрямь, он считается доктором, — говорит грушевидный дон, — хотя… — …доктором чего? — спрашивает кто-то. — Шестерён, — предполагает другой к бурной радости остальных. — Нет, нет, — с притворным великодушием утихомиривает их дон, — ибо все шестерни бесполезны, пока отсутствует primum mobile, источник движущей силы… — Франклинов мальчишка! — И все разом смотрят на Бена. — Сегодня это может быть юный Бен, завтра, допустим, его сменит маленький Годфри Уотерхауз. Впоследствии, возможно, это будет мышь в ступальной мельнице. Но в любом случае vis viva [3] сообщается шестерням доктора Уотерхауза посредством чего? Кто подскажет? — Дон сократовским жестом подносит ладонь к уху. — Кривошипов? — предполагает один. — Шатунов! — кричит другой. — Отлично! В таком случае наш коллега Уотерхауз — доктор чего? — Шатунов! — кричит весь колледж хором. — И наш доктор шатунов до того предан своей работе, что буквально не щадит живота, — восхищённо продолжает дон. — Ходит с непокрытой головой… — Вытряхивает графитовую смазку из рукавов, садясь преломить хлеб… — Лучше перца! — И дешевле! — Так, возможно, вы приехали, чтобы вступить в его институт? — Или закрыть его за долги? — Говорящий заходится от смеха. — Я слышал про его институт, но ничего о нём не знаю, — говорит Енох Роот. Он смотрит на Бена, который покраснел до ушей и, отвернувшись, гладит лошади морду. — Многие учёные мужи пребывают в таком же неведении, посему не стыдитесь. — С самого приезда в Америку доктор Уотерхауз подхватил местную инфлюэнцу. Её главный симптом — стремление затевать новые прожекты и начинания вместо того, чтобы исправлять старые. — Так он не вполне удовлетворен Гарвардским колледжем? — вопрошает Енох. — О да! Он основал… — …на собственные средства… — …и самолично заложил краеугольный камень… — …краеугольное бревно, если быть точным… — …в фундамент… как он это называет? — Институт технологических искусств Колонии Массачусетского залива. — Где я могу найти институт доктора Уотерхауза? — спрашивает Енох. — На полпути от Чарльстона к Гарварду. Идите на скрежет шестерён, покуда не увидите самую маленькую и продымлённую хибарку во всей Америке. — Сэр, вы — образованный и трезвомыслящий джентльмен, — говорит дон. — Коль скоро вас влечёт философия, не лучше ли вам направить стопы в Гарвардский колледж? — Мистер Роот — видный натурфилософ, сэр! — выпаливает Бен, чтобы не разреветься. По тону ясно, что он считает Гарвард прибежищем неестественного знания. — Член Королевского общества! Вот нелёгкая! Дон делает шаг вперёд и, заговорщицки ссутулившись, произносит: — Простите великодушно, сэр. Не знал. — Пустяки. — Доктор Уотерхауз, должен вас предостеречь, подпал под влияние герра Лейбница… — Который украл дифференциальное исчисление у сэра Исаака, — добавляет кто-то в качестве примечания. — Да, и подобно Лейбницу заражён метафизическими предрассудками… — …которые суть пережитки схоластики, сэр, несостоятельность коей сэр Исаак продемонстрировал со всей убедительностью… — …и сейчас трудится как одержимый над созданием машины — построенной по принципам Лейбница! — которая, он мнит, будет открывать новые истины путём вычислений! — Может быть, наш гость прибыл сюда, чтобы изгнать из него лейбницевых бесов! — предполагает кто-то очень пьяный. Енох раздражённо прочищает горло, отхаркивая желчь — гумор гнева и сварливого нрава. Он говорит: — Несправедливо по отношению к Лейбницу называть его просто метафизиком. Наступает недолгая тишина, затем — общее веселье. Дон криво улыбается и пытается разрядить обстановку. — Я знаю одну таверну в Гарварде, где смогу развеять ваши прискорбные заблуждения… Мысль посидеть за кружечкой пива и просветить этих остряков до опасного соблазнительна. Чарльстонская пристань всё ближе, невольники уже гребут не так широко, «Минерва» натягивает якорные канаты, спеша отплыть, а дело ещё не сделано. Лучше было бы обойтись без лишнего шума, но после слов Бена это невозможно. Ладно, сейчас главное — действовать без промедления. Кроме того, Енох вне себя. Он вытаскивает из нагрудного кармана сложенное запечатанное письмо и, за неимением лучших доводов, потрясает им в воздухе. |