Книга Среди овец и козлищ, страница 72 – Джоанна Кэннон

– Значит, твоя мама просто очень любит тебя.

Я продолжала наблюдать за своими родителями. Мама по-прежнему держала отца за руку, а вот держал ли он ее – не знаю, не уверена.

– Как думаешь, может, газетчики сегодня приедут? – спросила Тилли.

Я оглядела присутствующих.

– Если даже и приедут, толку от интервью с этими людьми никакого.

– А я все же надеюсь, что приедут, – сказала Тилли. – Будет жутко обидно, если они не сфотографируют Христа.

Миссис Форбс приподняла голову.

– Мы и сами могли бы сфотографироваться, если б у нас была камера. – Она посмотрела на мистера Форбса, потом – на Клайва. – Ну, скажи, Эрик, разве я не права?

Эрик Лэмб посмотрел на всех нас и стряхнул засохшую грязь с резиновых сапог.

– Чего это вы вдруг затихли? – Тилли снова разгладила платье. – И где миссис Дейкин?

– Решила сбегать за чем-то домой, – ответила я. – В очередной раз.

И снова мы погрузились в необъятный океан тишины, как вдруг миссис Форбс резко вскочила и хлопнула в ладоши. Король червей упал на траву, Мэй Рупер перестала растирать ногу и подняла глаза.

– Знаю, что нам всем сейчас нужно, – громко заявила миссис Форбс. – Немножко взбодриться, вот что! А потому я сбегаю за настольной игрой и еще принесу печенье со сладким заварным кремом.

Все снова уставились в землю.

Я указала на дренажную трубу.

– Посмотри на Иисуса, – попросила я Тилли. – Он выглядит еще более несчастным, чем вначале.

– Может, от жары? – предположила она.

Июль выдался жарким, но в августе пекло́ совсем невыносимо. Жара заливала всю страну, поглощала реки и ручьи, сжигала леса.

– Люди умирают, – заметила мама, когда смотрела новости по телевизору. – Человеческое существо просто не создано для того, чтобы выносить такую жару. Это аномалия, Дерек. – Словно мой отец мог хоть как-то на это повлиять. В то утро я взглянула на свое пальто, висевшее на крючке за дверью спальни, и просто не сумела представить, что когда-нибудь смогу надеть его.

Через несколько минут вернулась миссис Форбс, принесла три пачки печенья и коробку с игрой «Скрэббл». Пока она отсутствовала, миссис Рупер проскользнула в первый ряд и уселась с коробкой шоколадного ассорти на коленях на ее стул прямо рядом с Иисусом. Уселась и закрыла глаза.

– О, – сказала миссис Форбс.

Это было очень тихое «о», но от мамы я уже давным-давно усвоила, что слова вовсе не обязательно должны быть громкими, чтобы произвести впечатление на людей.

– Думаю, пришло время кое-что немножко изменить, – сказала миссис Рупер.

– Вижу. – Миссис Форбс положила печенье и коробку с игрой на стол. Потом подошла к своему стулу. Тень ее нависла над миссис Рупер и еще умудрилась захватить часть левой ноги моего папы.

Установилась тишина, все мы смотрели и ждали дальнейшего развития событий.

– Вам, очевидно, неизвестно, – проговорила миссис Форбс, – что это мое место здесь, рядом с Иисусом.

Миссис Рупер не открывала глаз.

– Я на это правило не подписывалась, – сказала она.

Миссис Форбс тихо и многозначительно кашлянула.

– Выбор пал на меня не случайно. И дело не только в том, что я отвечаю за украшение алтаря цветами, а по вторникам дважды в месяц начищаю все медные детали в храме. А потому я ближе к Богу, чем остальные.

Миссис Рупер приоткрыла один глаз.

– Для того, чтобы заслужить уважение, нужно нечто большее, чем тряпка для пыли и баночка с полиролем, – парировала она, и глаз закрылся.

Миссис Форбс резко втянула воздух собранными в бантик губами, и все мы откинулись на спинки складных стульев.

– Из всех здесь присутствующих, – сообщила она, – я имею больше прав сидеть рядом с Иисусом.

Миссис Рупер открыла уже оба глаза и выпрямила спину.

– А лично я считаю, что ни у кого здесь нет больше прав сидеть рядом с Иисусом, чем у меня.

– А я считаю, – тут же парировала миссис Форбс, – что это мое право, потому как я с самого начала сидела здесь, рядом с Иисусом, вот!

– «Он сказал им в ответ: у кого две одежды, тот дай неимущему». – И миссис Рупер скрестила руки на груди.

– «Евангелие от Луки», глава три, стих одиннадцать, – подхватила миссис Форбс и завела руки за спину.

Тут на дороге появилась миссис Дейкин, неверной походкой приблизилась к нам и плюхнулась на стул рядом со мной.

– Из-за чего сыр-бор?

– Выясняют, кто больше достоин сидеть рядом с Иисусом, – ответила я.

Тилли встала и сдвинула шапочку со лба.

– А я всегда думала, что Бог объединяет людей.

– Я ваш стул не украла. Начать с того, что он вообще не ваш, – сказала миссис Рупер.

– «Как вор, когда поймают его, бывает осрамлен», – тут же парировала миссис Форбс.

– «Иеремия», глава два, стих двадцать шесть. И прекрати лгать, Дороти Форбс.

– «Посему, отвергнувши ложь, говорите истину каждый ближнему своему».

– «Послание к Ефесянам», глава четыре, стих двадцать пять.

Джон Кризи начал нервно раскачиваться на своем стуле в самом дальнем углу.

– Нет, мне всех этих цифр ни за что не упомнить, – жалобно произнес он.

– Я пришел сюда ради тишины и покоя, – вступил Эрик Лэмб. – А вовсе не для того, чтобы слушать дурацкие споры о том, кто из вас чего более достоин. – И принялся натягивать резиновые сапоги.

– Ну уж нет, Дороти. Иисуса Христа распяли вовсе не для того, чтобы ты могла выбирать, где тебе сидеть, – Мэй Рупер повысила голос почти до визга. – Он был распят для того, чтобы все мы сами, черт побери, могли решать, где нам, черт, вздумается сидеть!

Я просто упивалась этой сварой между миссис Форбс и Мэй Рупер, и вот в самый ее разгар вдруг заметила, что все присутствующие обернулись и смотрят куда-то. Даже спор прекратился, когда миссис Форбс вдруг похлопала миссис Рупер по плечу и указала на тротуар.

Там был Уолтер Бишоп.

Он стоял на обочине и смотрел на нас. В одной руке батон, в другой две коробки с рыбными палочками.

– А я как раз возвращался из магазина, – сказал он. – Услышал что-то о Христе, вот и решил подойти и посмотреть.

– Не думаю, что это возможно. – Миссис Рупер поднялась со стула и встала плечом к плечу с миссис Форбс перед дренажной трубой. – Здесь частная собственность.

Уолтер Бишоп взглянул на муниципальные гаражи.

– Неужели? – спросил он.

Мистер Форбс поднялся и подошел к узкому проходу между ольховыми деревьями, засыпанному щебенкой. К тому месту, где стоял со своими покупками Уолтер Бишоп.