Книга Дорога китов, страница 50 – Роберт Лоу

― Когда у меня была первая кровь, ― внезапно сказала Хильд, ― мать рассказала мне тайну, которую поведала ей ее мать. Потом она отдала меня жене дубильщика. Вскоре после того она принесла себя в жертву Кузнечной горе, как сделала и моя бабка, потому что так заведено. Люди Коксальми неплохие, но они верят в силу кузнецов. Эту деревню выбрали давным-давно как место, где произойдет нечто великое, в знак того, что старые боги живут вечно.

― Ваны, ты хочешь сказать?

― Еще старше.

Она замолчала, и я увидел, что костяшки ее пальцев на древке побелели. Я попытался утешить Хильд.

― Но теперь ты в безопасности. Ты встретилась с проклятием кузницы, и тебе стало лучше.

― Лучше?

Смущенный, я бессмысленно помахал рукой.

― Когда мы увидели тебя впервые, ты была... больна. А теперь выглядишь хорошо. Спокойнее. Я рад этому.

Мы немного прошли в молчании, потом она повернулась и взяла меня за руку.

― Я тебе нравлюсь, Орм?

Я почувствовал, что заливаюсь румянцем, споткнулся ― и увидел в ее глазах странную грусть. Я в замешательстве остановился, будучи не в состоянии сказать что-либо.

Она придвинулась ко мне. Я ощутил поцелуй на щеке, словно прикосновение крыла бабочки, а потом она отодвинулась.

― Ты добрый. Но пойми правильно. Не пытайся... любить меня. Иначе умрешь.

Ее взгляд был пронзителен, как наконечник копья, некогда украшавший римское древко, которое она неистово сжимала обеими руками, и на миг мне показалось, что она хочет кольнуть меня утолщенным концом. Потом она круто, так, что взметнулись юбки, повернулась и пустилась по дороге. Когда она прошла мимо Иллуги Годи и Ольги, те оглянулись на меня, оба уверенные, что я чем-то ее оскорбил.

Вскоре мы приблизились к городским воротам, Ольга взяла у Иллуги кошель с долей Колченога и ушла вместе с детьми. Иллуги Годи подошел ко мне и, махнув в сторону, откуда доносились негромкие возгласы, ― это Нос Мешком сочинял стихи для хорошей саги в честь погибших на Кузнечной горе, ― спросил:

― Не следует ли и тебе отправиться туда?

― Мне поручили присматривать за Хильд, ― уныло ответил я.

Он улыбнулся.

― Кажется, наша узница не желает, чтобы за нею присматривали. Что ты сделал?

― Ничего, ― резко ответил я, а потом вздохнул. ― Я не понимаю женщин. Ну, по крайней мере, эту. Кажется, я ей нравлюсь ― и тут же она дичится так, что, кажется, вот-вот проткнет меня копьем.

― Она странная, ― согласился Иллуги, ― даже без своего предназначения.

― Странно, как она лепетала, точно дитя, когда мы встретились впервые, ― задумчиво сказал я. ― Я понимал одно слово из пяти, самое большее, и лишь потому, что они отчасти походили на язык финнов. У нее есть тайна, которую передала ей мать и которая, кажется, передается от матери к дочери сквозь мрак времен. Но у самой у нее дочери нет, а Вигфус обращался с нею так плохо, что она от этого помешалась. Думаю, ее стоит бояться больше, чем прежде.

― Да, ― задумчиво сказал Иллуги. ― И древко она прижимает, как девочка куклу.

Миновав городские ворота, мы ступили на деревянные настилы между сгрудившимися домами.

― Мартин-монах рассказал мне, что нашел Хильд по записям Отмунда, ― продолжал он, ― того, кто был объявлен святым и на чью церковь мы устроили набег. Отмунд писал о жителях деревни и их вере, ему удалось обратить нескольких из них.

― В таком случае он был храбрее моего, потому что я не стал бы спорить ни с кем из жителей Коксальми, не будь у меня войска за спиной.

Иллуги усмехнулся как-то неуверенно.

― Храбрый или глупый... ― задумчиво сказал он. ― Необращенные изгнали Отмунда и его сторонников. Думаю, те, кто верен старым богам, спрятали священный камень, потому что понимали, что другие, подобные Отмунду, придут и увлекут еще больше жителей деревни в свою ложь. Белый Христос побеждает.

Я вскинул глаза и увидел его встревоженное лицо. Потом оно прояснилось, и он улыбнулся.

― Но Мартин считал, что эта девушка приведет его к великому кладу, ведь она связана с мечом, который кузнецы выковали для Атли. Он полагал, что без камня можно обойтись.

― Мартин ― крыса, ― выпалил я, ― и я не поверил бы ему, даже скажи он, что у собаки четыре лапы. В любом случае, клад Атли ― сказки для детей.

― Нет, ― возразил Иллуги. ― Эта часть истории вполне правдива. Когда Атли умер, ни разу не потерпев поражения в бою ― из-за своего, как говорили, чудесного меча, ― его люди унесли его в степь и сложили похоронный курган, сделанный из всего серебра, взятого у тех, кого он покорил. Говорят, курган был такой высокий, что на вершине выпал снег.

Настало молчание, мы оба пытались вместить в наши головы этакое чудовищное богатство, но оно было слишком велико, и у меня заболела голова, о чем я и сказал.

― Верно, ― согласился Иллуги, ― лишь христианский священник Мартин, кажется, способен проглотить так много, но ты прав насчет того, что ему нельзя доверять. Он сбивал с пути Ламбиссона, используя камень богов. Вероятно, он хочет сам заполучить сокровище.

Я покачал головой. Сокровища такого рода не интересовали Мартина, уж это я знал точно. Копье Рока, как он выражался: вот чего хотел Мартин. С ним он стал бы важным человеком в своей церкви и обратил бы еще больше людей в веру Христа.

Иллуги нахмурился, когда я сказал ему об этом, но кивнул.

― Да, тут ты прав, я думаю. Он вернется за этим древком, так что мы должны не спускать с него глаз.

― И с Хильд тоже, ― сказал я с горечью. ― Потому что она не отдаст копье без борьбы. Теперь это для нее своего рода талисман.

― Может, и так, ― задумчиво сказал Иллуги, а потом нахмурился. ― Возможно, в нем есть какое-то волшебство Христа, вроде магии сейд, которое обратит ее к богу Мартина. И все же мы должны рискнуть, если хотим сохранить ее доверие; она не поведет нас к кладу, если решит, что мы врем.

У меня перехватило дыхание ― столь небрежно это было сказано. Поведет нас к кладу? С тем же успехом я могу поцеловать себя в зад, так я и сказал.

Иллуги в изумлении поднял брови.

― Мартин, кажется, уверен в успехе, ― ответил он.

― Мартин ― плут известный, хитер, как Локи, лжив и увертлив, как лиса, и гадок, как лошадиный навоз! Ему нельзя верить, даже если он скажет, что ворон ― черный, ― пробурчал я, не очень надеясь на то, что мне удастся убедить Иллуги.