Онлайн книга «Четыре танкиста. От Днепра до Атлантики»
|
– Иваныч! Слышишь? Мотор! – Слышу! В самом деле, дизель неподвижного танка работал на холостом ходу. Залезать было тяжело, Репнин сделал это с перерывами. С трудом опустившись в люк, он стиснул зубы – все члены экипажа были иссечены осколками, мертвые тела сочились кровью. – Похороним… – глухо выговорил Геша. – Потом… Иваныч? Как ты? – Да перетянул лапу-то, – прокряхтел мехвод, – не капает. А тутошний все залил, япо-она мать… – Вперед! Танк с двумя экипажами – мертвецов и живых – ворвался в расположение огневых позиций врага. Одним выстрелом Репнин уничтожил миномет вместе с расчетом. – Осколочным заряжай! – Есть! Готово! – Выстрел! Немецкое орудие подпрыгнуло и перевернулось. Отстрелялись… – Товарищ командир! У них рация разбита! – Это не самое страшное! – ответил радисту мехвод. Со страшным гулом в борт бьет снаряд. Рикошет… Чертыхаясь, Репнин попытался углядеть танки своего взвода, но никого вокруг не заметил. Геша скривился. Взводный, называется! Потерял управление танками! Поле кончилось, потянулось что-то вроде лесополосы. Дубы и сосны мешали танку, Иваныч юлил среди стволов как мог, и тут «тридцатьчетверка» сотряслась от взрыва. На миг воздух в танке стал алым. Наверное, это от удара закраснело в глазах, а мотор заглох. – А, чтоб тебя… – зарычал мехвод. И тут же, словно подпевая, заревел дизель. – Ни с места, командир! – Всем вести круговое наблюдение! Поворачивая перископ, Репнин огляделся. Ни немцев, ни своих… – Иваныч! – Лезу уже, командир… Механик-водитель залез под танк через днищевый люк, повозился там и просунулся обратно. – Япо-она ма-ать! На мину наскочили! Два катка вырвало, гусеницу в сторону откинуло! Геша поморщился. Запасные звенья имеются, и гусеницу натянуть можно. Но для этого надо вылезти наружу – выбраться из-под защиты брони. А бой… Не похоже, что он утихал. Смещался к западу, но гремел, бушевал по-прежнему. Репнин открыл верхний люк и выглянул наружу. Недалеко били танковые орудия. По звуку Геша узнал родимые «тридцатьчетверки». На «Т-43» 18-й бригады стоят совсем другие пушки. А вот пулеметы гогочут, автоматы трещат… Наши наступают. – Тащ командир! – возбужденно сказал Федотов. – Давайте, я на разведку схожу! – Давайте… Заряжающий живо соскочил с танка и пополз за деревья, вооружась пистолетом «ТТ». Под прикрытием кряжистых сосен Александр поднялся, пошел, крадучись, вперед, скрылся в подлеске. Неожиданно оттуда застрочили «шмайссеры», раза два сухо ударил «тэтэшник». Зажимая рану на плече, из зарослей выскочил заряжающий, вспархивая на броню. Репнин тут же развернул башню да и засадил по кустам осколочным. Рвануло. Матерясь, Федотов вернулся на свое место. – Немцы там! – доложил он. – Но немного, не больше взвода. Ч-черт… – Дай мне, – сказал Репнин, отбирая у заряжающего бинт. Быстро разрезав рукав, он перемотал сержанту рану. – Задела только, кость цела. Спирт есть, проверял? Продезинфицируем. – Унутрь? – натужно пошутил Федотов. – Обойдешься. Геша осторожно развернул башню. Справа по борту росла корявая, но толстая сосна, и ствол орудия задевал за дерево. – Ваня! Будешь держать под обстрелом свой сектор. – Понял… Начинало темнеть. Вместе с приходом сумерек бой утихал, и Репнин понял, что они остались одни в этой дурацкой лесополосе. Бросить танк и уходить к своим? Спасибо, они уже штрафники… – Иваныч, проверь боеприпасы. – Ага… – Как нога? – При мне, хе-хе… Как выяснилось, в остатке имелось ровно десять осколочно-фугасных снарядов и ни одного бронебойного. У пулеметчика насчитывалось семь дисков к «дегтяреву» плюс пистолет-пулемет Судаева и четыре гранаты «Ф-1», два «ТТ». Все. Провиантом танкисты тоже были небогаты. Один НЗ – буханка хлеба и две селедины. Поделив хлеб и селедку на четыре части, танкисты поужинали. Репнину достался хвост, как он и любил. Слава богу, погибший экипаж позаботился о питье – трофейная канистра была полна теплой воды. Ну, это ничего – после соленой рыбки ты хоть из лужи лакать готов… Дожевывая, Геша поглядел на Борзых – лопатки на согбенной спине радиста азартно шевелились. – Ваня, как успехи? – Лампа вдребезги… – уныло сообщил Борзых. – А ты поставь вместо нее свой палец, – посоветовал ему Бедный. – Или этот… хм… Ну, ты меня понял! – Лучше я твою носяру использую, – проворчал Иван. – Фрицы зашевелились! – сообщил Федотов. Репнин приник к нарамнику. Немцы кучковались по десять-пятнадцать человек, они прятались за деревьями и потихоньку обкладывали танк. – Осколочный, – спокойно сказал Геша, когда до немецкой цепи осталось метров пятьдесят. – Есть! Готово. – Выстрел! Грохот расколол неустойчивую тишину. Борзых, оставив рацию, добавил из пулемета. Немцы падали и разлетались сбитыми кеглями, застрочили из автоматов – пули звонко плющились о броню. Полчаса спустя Репнин опять заметил шевеление у немцев. В ярком свете луны он разглядел, как солдаты вырубали кусты и выкатывали орудия. Это уже хуже. Три орудия на той стороне лужайки, слева еще одно. – Осколочный! – Есть! Готово! – Огонь! Снаряд, пущенный почти в упор, отбросил пушку, разбивая ее. – Осколочный! – Есть! Готово! – Огонь! Взрыв уничтожил второе орудие и перевернул третье. Четвертое, то, что стояло левее, успело само выстрелить, однако артиллеристы так спешили, что промазали, а второго шанса им Репнин не дал. – Огонь! Борзых прошелся длинной очередью по кустам. И еще час протикал, натягивая нервы… – Работает! Работает! – заорал радист. – Гений! – Вот, можешь же, когда захочешь! – сказал Бедный. – Только не вся рация, товарищ командир, а передатчик. – Все равно – гений! Передавай наши координаты. Просим-де помочь. Пусть выручают! |