Онлайн книга «Четыре танкиста. От Днепра до Атлантики»
|
Выкатившись на набережную, танки 2-го батальона открыли огонь по барже, с которой задирали дула 88-миллиметровые зенитки. Пара снарядов взорвалась в реке, вздымая фонтаны мутной воды, а еще три или четыре попали куда надо, проламывая палубу. Один из осколочных вошел в борт пыхтевшему буксиру, и тот сразу, на счет «три», пошел ко дну. Трос, тянувшийся за ним, стал для баржи якорной цепью – огромная плоскодонка плавно развернулась по течению, уже заметно кренясь и погружаясь носом. Видать, судьба ей лечь в ил рядом с буксиром. А у противоположного берега из воды выглядывал хвост «Скайтрейна» – возможно, жертвы той самой «зенитной баржи». – Борзых! Работаешь радистом. – Есть, тащ командир! – Батальону Лехмана продолжать движение. Полянскому выдвигаться в центр! – Понял! Арнем кончился неожиданно – вот шла улица и сразу парк. А за ним – пески. А за песками – лес, причем хвойный. Красота. На фоне всей этой красоты и лепоты двигалась колонна грузовиков. Разномастные, они тащили на прицепе пару пушек, а кузова были набиты каким-то барахлом. – Ваня, вызови Заскалько! – На связи! – Пашка! Ты уже за городом или где? – За городом, тащ командир! – Колонну видишь? – Колонну? А, вижу! Показалась! – Долбани по передней машине! – Есть долбануть! Даже осколочно-фугасный снаряд в 130 миллиметров – это аргумент убийственный. Грузовик, катившийся в голове колонны, взлетел в воздух и перевернулся, пылая и разваливаясь. Следующая за ним машина затормозила не вовремя, и горящий остов рухнул прямо на нее. – Осколочным! – Есть осколочным! Готово! – Огонь! «Т-43» ехал и стрелял, укладывая снаряды в колонну, как яйца в корзинку. Тут и взвод Данилина отметился, так что была колонна – и не стало, лишь череда пожаров выстроилась вдоль дороги. – Вперед! На Утрехт! * * * Весь день танки шли на запад, не встречая ровно никакого сопротивления. Лишь однажды 64-я танковая бригада наткнулась на батарею противотанковых орудий и спешно оборудованные блиндажи. Но боя не получилось – вызванные бомбардировщики «Ту-2» раскатали защитников «Крепости Голландия» под ноль. А в Утрехте танкистов встретили торжественным маршем – 167-я фольксгренадерская дивизия, сократившаяся по численности до полка, вышла навстречу строем. Генерал-лейтенант Ганс Хютнер, командующий дивизией, отдал честь Репнину и объявил, что 167-я сдается в полном составе. Пример Хютнера стал настоящим поветрием – вскоре вся 7-я армия, за исключением особо упертых, пошла в плен, четко печатая шаг. Башкирев, назначенный комендантом Утрехта, не знал, куда этих пленных девать. А кормить чем? Черняховский велел гнать всех их на родину, строем. Германия сильно задолжала Советскому Союзу. Вот, пускай теперь отрабатывают долги! 27 октября 1-й Украинский фронт вышел на линию Гаага – Амстердам, и Репнин не утерпел, выбрался к морю. Осенью Северное море было бурливым, цвета пыльного бутылочного стекла. Волны завивались барашками, ветер посвистывал, трепал пучки засохшей травы на сыпучих дюнах. «Ну вот, – подумал Геша, – вот тебе и Атлантика…» Вдали проходил серый приземистый корабль, поспешая со стороны Ла-Манша на север. Он виднелся нечетко, но разобрать, что посудина военная, было легко – четыре орудийные башни говорили сами за себя. Репнин сидел на броне, свесив ноги, и отдыхал, лениво посматривая на волны, с шумом набегавшие на песок и с шуршанием отползавшие. Неожиданно резкий удар донесся с моря. Геша приподнял голову и увидел, как серый корабль далеко от берега опоясался мгновенными вспышками. И снова ударило. – Да они там стреляют! – завопил Борзых. Радист, несмотря на погоду, разулся и шлепал по пенистой водичке босиком. У Репнина во рту пересохло. – Ложись! Снаряды прошелестели выше. Перелет! За дюнами загрохотали взрывы, поднимая тонны песка, разнося по кирпичику какие-то старые склады. – Ванька! Всех на берег! Срочно! Особенно Полянского! Последние слова Репнин прокричал в спину Борзых – тот как был, так и запрыгнул на броню, нырнул в танк. А корабль снова заблистал вспышками, опять накатил грохот. Теперь случился недолет – метрах в двухстах от берега вспухли пенные смерчи. С грохотом и ревом на берег стали выезжать тяжелые «ИС-3», они становились в линейку, и Репнин махнул рукой: – Бронебойными! Огонь! Десятки танковых орудий загрохотали, посылая 130-миллиметровые подарки серому кораблю. Пробить корпус таким калибром невозможно в принципе, но наделать бед на палубе – почему бы нет? А тут и Федотов отличился, тоже послал подарочек. – Это «Принц Ойген»! – крикнул Борзых, появляясь над люком. – Тяжелый крейсер! Немецкий! А Геша стоял, сжимая кулаки, и ругал себя за мальчишество. На кой черт он вызвал танки? Смешно же спорить с главным калибром тяжелого крейсера! 203 миллиметра – это такой «чемоданчик», что любой танк вскроет, как банку консервную! Сейчас как шарахнет… Однако орудия «Принца Ойгена» молчали. Не сразу, но Репнин догадался о причине – с востока наплывал гул авиадвигателей. Шли бомбардировщики «Ту-2». Пронесясь над береговой линией, они не выстраивались звеньями – некогда было, а сразу шли в атаку. Каждый из «туполевых» нес по три бомбы, каждая весом в тонну – эти округлые дуры были хорошо видны с берега. Первые бомбы упали не слишком хорошо – лишь одна угодила по носовой палубе, а две другие взорвались у борта. Впрочем, именно они нанесли вред кораблю – тот аж накренился. Взрыв двухтоннок сильно вдавил бронеплиты, разошлись швы, на борт стала поступать вода. Второй «Ту-2» сбросил бомбы точнее – две взорвались на палубе, сорвав и скрутив стальные трапы, а вот третья почти угодила в носовую часть палубы, но «Принц Ойген» как раз накренился, и бомба скользнула по обшивке в море, где и рванула – грандиозные массы воды поднялись по обе стороны корабля, она обрушилась на палубу, волны крутились вокруг надстроек и стекали в шпигаты. Тонка сработала, как подводная мина – прорвала шов между стальных плит. Еще одна бомба упала за надстройкой, уничтожив трубу, следующая пробила носовую палубу в носу, красиво рванула, но броневую палубу, пролегавшую ниже, не повредила. И снова успех достался тонке, взорвавшейся в воде – бомба, сработавшая за кормой тяжелого крейсера, оторвала ему один из гребных винтов. Скорость «Принца Ойгена» сразу упала. |