Книга Кровавые скалы, страница 76 – Джеймс Джексон

— Неуязвимые, мы захватим форт или умрем!

Но судьба была на стороне рыцарей. Мушкетная пуля пробила доспехи и вонзилась в сердце Чедера. Растерянная свита замерла на месте, атака захлебнулась, момент был упущен — рыцари перешли в контратаку.

— Почему мы не преследуем их, Кристиан?

— Мы нужнее в обороне.

Гарди повернулся поблагодарить меткого стрелка.

— Шевалье Пессоа, по-моему, именно вы избавили нас от санджак-бея.

— Вы мне льстите, месье Гарди.

— В Сенглеа или в Биргу сейчас такое искусство в цене.

— Ради изгнания язычников я готов служить всюду. Горжусь тем, что сражаюсь в ваших рядах.

— И мы рады, что вы с нами.

Люка с трудом поднял брошенное турками знамя с полумесяцем.

— Пусть оно станет трофеем и хранится в нашей монастырской церкви, сеньор.

— Развевающееся знамя видно далеко, оно воодушевляет. Будь осторожен, а не то привлечешь внимание противника.

— Я слишком проворен для пули, сеньор.

И тут же он с криком выронил древко, перебитое вражеским свинцом. Пули продырявили и полотнище знамени.

— Никому не дано увернуться от пули, Люка. Давай за мной, иначе тебя это знамя погубит.

Гарди повел отряд вдоль поверженного форта, тут и там помогая громить врага, нападая из засады, вступая в перестрелки, разгоравшиеся вокруг анклава защитников. Превосходство было на стороне османов. Многие соратники Кристиана пали. К прибрежной стене вернулась лишь жалкая горстка измотанных солдат. И передышки не предвиделось.

— Кристиан, смотри! — позвала его Мария.

Гарди уже заметил странный предмет и наблюдал за тем, как тот, подскакивая, беспорядочно катится к пытавшейся укрыться группе рыцарей и солдат. Едва увидев его, воины бросились врассыпную. Но спасаться было бесполезно. Нечто похожее на бочку с грохотом катилось по камням. Из нее торчал подожженный фитиль. Смертоносное устройство.

Гарди кинулся наперерез бочке. Его тщетно пытались остановить криками. Кристиан бросился навстречу опасности. И тут бочонок замер на месте.

Два рыцаря уставились на него со скалы.

— Не подходите, месье Гарди! Это дьявольская игрушка, адская машина!

— В план турок вкралась ошибка.

— И ваш план небезупречен — вы погибнете.

— Лучше уж погибнуть с честью, чем лежать лицом в пыли.

— Это безумие!

— Безумие здесь повсюду.

— Он вот-вот рванет — не приближайтесь!

— Посмотрите на запал. Еще есть шанс изменить судьбу, братья.

Гарди налег плечом на бочонок, заставив его повернуться. Взору открылся быстро горевший огнепроводный шнур.

— Ваше безумие заразительно, месье Гарди.

Подбежавшие на помощь рыцари взялись за бочку, начиненную смертоносным содержимым, пытаясь столкнуть ее и отправить восвояси. К ним присоединились Мария и Люка.

— И еще раз! Сильнее!

— Услышь нас, Господи! Избавь нас от зла.

— Пусть катится к язычникам!

Люди вокруг кричали и молились с упорством и фанатизмом пилигримов. Все походило на религиозное празднество, словно горожане исполняли некий освященный веками торжественный обряд. Но то была лишь смертельная погоня. Гарди ощущал близость Марии, прикосновение ее пальцев. И сразу же ему вспомнилась девушка, наполнявшая водой глиняные сосуды из родника близ Мдины. Потрескивало пламя запала, взрывчатка медленно ползла в гору.

Скопившиеся на подступах к Сенглеа турки дожидались взрыва. Под прикрытием штурмового отряда подрывники выдвинулись вперед и перетащили свое смертоносное детище непосредственно к бреши в обороне христиан. Оно сулило противнику колоссальный урон. Бочка, набитая порохом, дробью, гвоздями и звеньями цепей, предназначалась для последнего и самого сокрушительного удара по противнику. После взрыва никто из неверных не уцелеет и некому будет давать отпор наступающим туркам. Затраченные усилия и время должны были окупиться с лихвой.

Однако коварное устройство вернулось к хозяевам. Христиан застигли врасплох, но сами турки оказались беззащитными перед собственной хитростью. В мгновение ока сотни людей погибли, сгорели заживо и были разорваны в клочья. Немногие уцелевшие лишились зрения и были искалечены множеством осколков. Расстановка сил изменилась. Никто не ожидал увидеть предполагаемых жертв, которые теперь сбегали вниз по склону и жаждали мести. Орден не останется в хрониках лишь безмолвным свидетельством прошлого.

В Биргу бил набатный колокол Монастырской церкви. Громкий звон возвещал жителям не празднество, но прорыв османов. Врагам удалось пробиться в образовавшуюся после подрыва брешь и оттеснить защитников в узкие городские переулки. Еще больше турок устремилось по развалинам Кастильского бастиона через мост, опущенный с помощью механизма одной из осадных башен, приводимого в движение рабами и лошадьми. Два вражеских потока слились воедино. Никогда еще рыцари не оказывались в такой опасности, а турки не были столь близки к победе.

Едва какой-то дервиш, истошно вопя, бросился по улице мимо объятых пламенем строений, его пронзили длинные вилы, а в следующую секунду он отделился от земли и вылетел в окно пылавшего дома. Еще одна жертва фра Роберто.

Священник пригнулся, насколько позволял исполинский рост.

— Мушкеты, огонь!

Над головой грянул залп — первые ряды наступавшего противника дрогнули. Сзади напирала вторая волна османов, ибо враг утратил скорость — продвижению вперед мешали христиане и тела погибших своих. Турки не обратили внимания на крыши. Сверху, словно призраки, в клубах дыма возникли мальтийцы и с боевой песнью принялись метать во врагов копья и камни.

— Поднимайтесь, братья! Крушите ненавистных псов что есть мочи!

Фра Роберто вклинился в ряды наступавших, а его вилы окрасились свежей кровью. Священник и возглавил атаку. Поддев на зубцы кого-то из пытавшихся отступить османов, он швырнул язычника наземь и ногой размозжил ему голову.

— Они бегут, фра Роберто!

— Господь нам улыбнулся! Не ослабляйте натиск!

Исполин тут же набросился на турецкого офицера и, пронзив его яркие шаровары, приподнял сарацина вверх над бушующим огнем.

— Ничего, пускай жарится!

— Они у нас в западне.

— Как раз наоборот — это они обложили нас.

Он снова присел, и мушкетеры дали залп в толпу отступавших османов. Увы, один удар из засады победы не делает. Дела оборонявшихся были плохи, а вот Мустафа-паша имел все основания для довольства. Почти везде на других переулках турки сумели подавить сопротивление защитников.

— Мы на краю гибели. И если мне нынче суждено умереть, я умру как солдат на руках своих братьев.