Онлайн книга «Безымянное семейство»
Пока они ехали — а до фермы «Шипоган» оставалось три мили, — де Водрель поспешил предупредить своего фермера, чтобы тот был настороже. Полиция не могла не знать, что он, де Водрель, покинул виллу «Монкальм», и вполне возможно, что он находится под особым наблюдением. — Будем держать ухо востро, барин! — сказал на это Том Арше, у которого такое обращение отнюдь не носило оттенка раболепия. — Что, никого подозрительного не видели пока в окрестностях «Шипогана»? — Нет, никого из этих «кануашей» [166] не было, с вашего позволения! — А ваш приемный сын, — спросила Клара де Водрель, — уже прибыл на ферму? — Нет еще, барышня, и меня это немного беспокоит. — С тех пор как он расстался со своими товарищами в Лапрери, от него не было вестей? — Нет. Когда де Водрель с дочерью прибыли и разместились в двух самых лучших комнатах дома, Жан еще не появился. Однако для церемонии крещения все уже было готово, и никто не знал, что же делать, если крестный отец не появится после полудня... А потому Пьер с двумя или тремя братьями отправились встречать его на дорогу, уйдя вперед на целую милю. Но о Жане не было никаких вестей, а настенные часы в «Шипогане» уже пробили полдень. Том и Катерина озадаченно переглянулись. — Так что же мы будем делать, если он не явится к трем часам? — спросил фермер. — Будем ждать, — просто ответила Катерина. — Чего ждать? — Да уж конечно, не появления двадцать седьмого ребенка! — отрезала фермерша. — Тем более, — отпарировал Том, — что, не в упрек нам сказано, он вполне может никогда не появиться! — Шутить изволите, месье Арше, шутить изволите! — Я не шучу. Но, в конце концов, если Жан слишком припозднится, быть может, придется обойтись без него? — Обойтись без него? — вскричала Катерина. — Ну уж нет, я очень хочу, чтобы он был крестным отцом одного из наших детей, и мы будем дожидаться его до конца. — А если так и не дождемся? — возразил Томас, не допускавший и мысли, что крестины могут откладываться на неопределенное время. — А если у него срочные дела и он не может прийти?.. — Не накличь беды, Том, — ответила Катерина, — и наберись-ка терпения. Не окрестим младенца сегодня — окрестим завтра. — Ну вот! Завтра — конфирмация Клемана и Сесили! — Что ж! Тогда послезавтра! — Послезавтра — свадьба нашей Розы со славным Бернаром Микелоном! — Будет тебе разговаривать, Том! Если понадобится, сделаем все зараз. Но коли малютке можно заполучить такого крестного, как Жан, и такую крестную, как барышня Клара, нечего спешить брать других. — А аббат? С ним уже условились! — попытался было снова возразить Томас своей несговорчивой половине. — С ним-то я все улажу, — отрезала Катерина. — Хороший он человек, наш аббат! К тому же свою церковную десятину он с нас получает и не захочет, я думаю, отказать в одолжении таким клиентам, как мы! Действительно, во всем приходе немного насчитывалось прихожан, которые давали бы священнику столько работы, сколько Том и Катерина. Однако шли часы, и беспокойство становилось все сильнее. Если семейство Арше не знало, что их приемный сын был разыскиваемый полицией патриот Жан Безымянный, то де Водрели это знали и боялись самого худшего. Поэтому они пожелали узнать у Пьера Арше, при каких обстоятельствах Жан расстался с ним и его братьями, покинув «Шамплен». — Мы высадили его на берег у деревни Каухнавага, — ответил Пьер. — Какого числа? — Двадцать шестого сентября, около пяти вечера. — Значит, он расстался с вами девять дней назад? — заметил де Водрель. — Да, девять дней. — А он не сказал, что собирается делать? — Он намеревался, — ответил Пьер, — посетить графство Шамбли, в котором ему не удалось побывать во время нашего плавания. — Да... Это резонно, — сказал де Водрель, — однако жаль, что он рискнул отправиться один через территорию, где все полицейские агенты, вероятно, подняты на ноги. — Я предложил ему Жака и Тони в провожатые, — ответил Пьер, — но он отказался. — Как, по-вашему, это понимать, Пьер? — спросила барышня де Водрель. — По-моему, Жан уже давно задумал отправиться в Шамбли, только ничего не говорил об этом. А так как было договорено, что мы сойдем на берег в Лапрери и все вместе вернемся на ферму после того, как расснастим «Шамплен», то он сообщил нам об этом лишь тогда, когда мы оказались около Каухнаваги. — А расставаясь с вами, он обещал быть здесь на крестинах? — Да, барышня, — ответил Пьер. — Он знает, что должен вместе с вами держать на руках малютку и что без него семейство Арше не будет в полном сборе! Раз было так твердо обещано, оставалось только терпеливо ждать. Тем не менее, если бы день прошел, а Жан так и не появился» опасения могли оказаться вполне оправданными. Коли такой обязательный человек, как он, не пришел в назначенный день, значит, он попал в руки полиции... И тогда — де Водрели слишком хорошо знали это — ему конец. В эту минуту дверь, выходившая во двор, отворилась и на пороге появился туземец. Туземцами в Канаде все еще называют индейцев, даже в официальных бумагах, равно как называют туземками их женщин, которые на языке ирокезов и гуронов зовутся «скво». Этот туземец как раз и был гурон, притом чистокровный, судя по его безбородому лицу, выступающим угловатым скулам, маленьким живым глазкам. Высоким ростом, уверенным и проницательным взглядом, цветом кожи, особенностями прически этот тип весьма схож с индейцами американского Запада. Хотя индейцы сохранили свои былые нравы, племенные обычаи старого времени, привычку жить скученно в своих деревнях, упорные притязания на сохранение некоторых привилегий, которых власти, впрочем, их и не лишали, наконец — прирожденную склонность жить отдельно от «бледнолицых», они все же стали посовременнее, особенно в отношении одежды. Лишь при некоторых особо важных обстоятельствах они еще облачаются в свои воинские одеяния. Этот гурон, одетый почти по канадской моде, принадлежал к племени махоганов [167] , занимавшему небольшое селение в сто сорок — сто пятьдесят хижин на севере графства. Люди этого племени, как уже говорилось, поддерживали связи с фермой «Шипоган», где всегда находили радушный прием. — Ну, что тебе, гурон? — спросил Том Арше, когда индеец приблизился к нему и вытянул руку ладонью вперед в традиционном приветствии. |