Онлайн книга «Безымянное семейство»
В половине двенадцатого ночи Бриджета добралась до берега реки Ришелье. Дом судьи Фромана, как объяснил ей Жан, находился на этой стороне, немного не доходя до Сен-Дени. Таким образом, Бриджете не надо было переправляться через реку; впрочем, где она нашла бы лодку? Еще четверть мили вниз по дороге — и она очутилась перед дверью дома. Место здесь было совершенно безлюдное. Глубокая тишина царила в этой части селения. Вдалеке едва мерцали несколько огоньков в окнах первых домов Сен-Дени, погруженного в эту пору в сон, не нарушаемый ни единым звуком. Неужели весть о поражении в Сен-Шарле не достигла селения, подумалось Бриджете. Кларе де Водрель, видимо, еще ничего не известно о катастрофе, и как раз от нее, вестницы несчастья, девушке придется узнать обо всем. Бриджета поднялась по ступенькам невысокого крыльца на углу дома и постучала в дверь. Ответа не последовало. Бриджета постучала снова. За дверью раздались шаги и показался слабый свет. Затем женский голос спросил: — Что вам угодно? — Видеть судью Фромана. — Судьи Фромана нет в Сен-Дени, а без него я не могу открыть вам дверь. — Мне нужно сообщить ему важные вести, — настаивала Бриджета. — Сообщите, когда он вернется! Дверь, похоже, твердо решили не отворять, и Бриджета, не колеблясь, воспользовалась именем Клары. — Если судьи Фромана нет дома, — сказала она, — то здесь должна быть барышня де Водрель, и мне необходимо поговорить с нею. — Барышня де Водрель уехали, — послышалось в ответ, но несколько нерешительно. — Она уехала?.. — Еще вчера... — А вы не знаете куда?.. — Наверно... они хотели к отцу! — К отцу? — сказала в ответ Бриджета. — Я как раз и пришла за нею от господина де Водреля. — От моего отца?! — воскликнула Клара, стоявшая в глубине прихожей. — Отоприте же!.. — Клара де Водрель, — заговорила Бриджета, понизив голос, — я пришла именно затем, чтобы отвести вас к отцу, меня послал Жан... Уже был отодвинут дверной засов, когда Бриджета сказала тихо: — Нет, подождите!.. Не отворяйте!.. И, спустившись по ступенькам, она быстро сошла с крыльца. В самом деле, было важно, чтобы никто не видел, как она входит в дом, а как раз сейчас сюда приближалась толпа мужчин, женщин и детей, направлявшаяся к берегу Ришелье. Это была первая партия беженцев, добравшаяся до Сен-Дени, которая брела через поля, избегая проезжих дорог. Здесь были раненые, которых поддерживали родные или друзья, несчастные женщины, тащившие на себе то, что у них осталось из домашнего скарба, несколько вполне здоровых повстанцев, которым удалось спастись от пожаров и избиений. Многие из них могли знать Бриджету, и ей не хотелось, чтобы кто-то увидел, что она покидала «Запертый дом». А потому, спрятавшись в тени у стены дома, Она решила переждать, когда схлынет волна беженцев. Но что в эти минуты должна была думать Клара, слыша их стоны, стоны отчаяния? Вот уже несколько часов она с нетерпением ожидала вестей из Сен-Шарля. Быть может, отец, а может — сам Жан поспешит к ней сообщить новость, если только он не решит сразу же после новой победы идти на Монреаль? Однако нет! Из-за двери, которую Клара уже не решалась отворить, до нее доносились лишь стоны. Наконец беженцы, миновав дом, продолжили спуск по крутому берегу к реке в поисках возможности переправиться на другую сторону. На дороге все опять стихло, хотя в верховье реки еще слышались голоса. Бриджета снова поднялась на крыльцо. В тот момент, когда она собиралась постучаться, дверь отворилась и, пропустив Бриджету, закрылась за нею. Клара де Водрель и Бриджета Моргаз встретились лицом к лицу в одной из комнат нижнего этажа, освещенной лампой, свет которой не проникал сквозь плотно притворенные ставни. Старуха и молодая девушка молча глядели друг на друга, служанка стояла в стороне. Клара была бледна, предчувствуя какое-то страшное несчастье и не осмеливаясь приступить к расспросам. — Так повстанцы Сен-Шарля... — проговорила она, наконец, вопросительно. — Побеждены! — ответила Бриджета. — А мой отец?.. — Ранен... — Он при смерти?.. — Боюсь, что да! Клара пошатнулась, и Бриджете пришлось помочь ей удержаться на ногах. — Мужайтесь, Клара де Водрель! — сказала она. — Ваш отец хочет, чтобы вы были рядом... Вам надо отправляться в дорогу, надо идти со мною, не теряя ни минуты! — Где мой отец? — спросила Клара, едва придя в себя. — У меня в доме... в Сен-Шарле, — ответила Бриджета. — Кто вас послал, сударыня? — Я вам говорила... Жан. Я — его мать... — Вы? — воскликнула Клара. — Прочтите! Клара взяла записку, протянутую Бриджетой. Это был хорошо знакомый ей почерк Жана Безымянного. «Доверьтесь моей матери...» — писал он. Но каким образом де Водрель оказался в их доме? Уж не Жан ли спас его, вынеся с поля боя у Сен-Шарля и перенеся в дом своей матери? — Я готова идти, сударыня, — сказала Клара де Водрель. — Идемте! — ответила Бриджета. Больше слов сказано не было. Подробности Клара могла узнать и потом. Она и так уже знала слишком много: ее отец при смерти, повстанцы разбиты, победа в Сен-Дени сведена на нет поражением в Сен-Шарле! Клара поспешно набросила на себя темную накидку и последовала за Бриджетой. Дверь прихожей отворилась. Обе женщины спустились на дорогу. Единственные слова, которые произнесла Бриджета, вытянув руку в сторону Сен-Шарля, были: «Нам надо пройти шесть миль. Чтобы никто не узнал, что вы явились в „Запертый дом“, мы должны вернуться туда затемно». Клара и Бриджета поднялись вверх по крутому берегу реки, чтобы выйти на большую дорогу, которая идет на север, проходя через все графство Св. Гиацинта. Девушка, стремясь поскорее очутиться у изголовья отца, очень спешила. Но ей пришлось умерить шаг, ибо Бриджета, хотя и проявила энергию не по возрасту, не могла поспеть за ней. Кроме того, время от времени случались задержки: то и дело им попадались толпы беженцев, двигавшиеся навстречу. Оказаться в их гуще означало дать толпе увлечь себя обратно в Сен-Дени. Бриджета и Клара сворачивали в заросли кустарника справа или слева от дороги. Тогда их не было видно, зато им было видно и слышно все. Эти бедные люди с трудом продвигались вперед. За некоторыми по земле стелился кровавый след. Женщины несли на руках маленьких детей. Наиболее здоровые мужчины поддерживали стариков, а тем хотелось лишь одного — лечь на землю и умереть. Потом голоса постепенно удалялись, толпа исчезала во мраке. |