Книга Короли Вероны, страница 88 – Дэвид Бликст

Джованна одарила Пьетро улыбкой и отошла к другим гостям. Пьетро оглянулся — лишь затем, чтобы обнаружить: Марьотто исчез.

Пьетро с волнением искал среди дам донну Катерину — и не находил. Синьора Ногаролу, казалось, отсутствие жены совсем не волнует. Наконец, когда стало ясно, что больше в залу никто не войдет, Пьетро решил, что его слова не вызовут подозрений.

— Синьор Ногарола, я не вижу донны Катерины.

— Ей неможется, — ухмыльнулся Ногарола, и Пьетро неприятно удивился: как он раньше не замечал, до чего Ногарола похож на медведя. — Однако она так рада, что стала не просто пирожком, а пирожком с начиночкой, что ей и приступы тошноты нипочем.

Пьетро похолодел. Он ни слова не мог вымолвить; от неловкого молчания юношу спас Нико да Лоццо.

— Наконец-то тебе удалось обрюхатить жену! Ты, видно, раньше ей мало внимания уделял.

— А я что? Она сама в спальне запиралась, подпускала меня к себе только по большим праздникам.

— А ты бы взял топор да и снес замок! Что, сам не додумался? — подначивал Нико.

— Ага, а она бы этот топор всадила мне в башку, чтобы впредь не портил резных дверей. Нет, я думаю, спасибо надо сказать ее братцу. — За столом одобрительно загоготали. Кангранде, старательно спаивавший Марцилио, поднял бровь. Баилардино махнул рукой в его сторону и продолжал развивать мысль: — Ну да, это его отродье. Наверно, он задал ее чреву хорошую встряску — тогда-то она и поняла, что местечко занято ублюдком. Так что теперь этому сосуду греха есть чем заняться, мне на радость. Трах-бах — и готово! Она беременна!

Несколько человек обернулись посмотреть на реакцию Джованны, однако та была занята и не доставила публике никакого удовольствия.

Пьетро вернулся к отцу, усердно делавшему вид, что его разморило от вина. Поко куда-то слинял — наверно, подсматривать за игрой в кости. Пьетро безрезультатно искал глазами Марьотто. Взгляд его наткнулся на Антонио и Джаноццу. Увидев девушку, Пьетро выдохнул — целых несколько секунд он не отдавал себе отчета в том, что задерживает дыхание.

Антонио толстым кургузым своим пальцем указал на Пьетро и его отца. Джаноцца проследила за пальцем, поднялась, шурша подолом по тростнику, приблизилась к Данте и застыла перед ним. Антонио не сводил с нее глаз. Полагая, что Данте спит, Джаноцца обратилась к Пьетро.

— Синьор Алагьери, это большая честь для меня. Синьор Капуллетти…

— Антонио, — поспешно поправил Антонио.

Джаноцца улыбнулась.

— Антонио сказал мне, что ваш отец — великий поэт Данте.

— Так и есть. — Ничего более умного не пришло Пьетро в голову. Вблизи девушка казалась еще прелестнее. Глаза у нее были такие синие, что перед ними блекла даже густая синева парчового платья.

— Я читала «Новую жизнь». Мне очень понравилось.

— А «Ад» вы читали?

— Нет, — грустно покачала головой Джаноцца. — Я не смогла его достать.

— Я достану для вас экземпляр, — поспешно сказал Антонио. — Это будет мой свадебный подарок. Пьетро, как ты думаешь, твой отец согласится подписать книгу для нас с Джаноццей?

— Мой отец обожает подписывать книги. — Пьетро заметил, что Данте при этих словах чуть поджал губы. Однако, поскольку он притворялся спящим, пришлось ему играть эту роль до конца. — Я поговорю с отцом, и он назначит вам встречу. Вы просто скажете ему, какую надпись хотите видеть на своей книге. Может быть, он даже для вас почитает вслух. — У Данте на лице ни один мускул не дрогнул.

Пьетро опомниться не успел, как нежные губки прикоснулись к обеим его щекам.

— Большое спасибо, — произнесла Джаноцца. — Я обожаю новый стиль в поэзии — il dolce stil nuovo. — Она прикрыла глаза и тихим голосом начала декламировать:

Внезапно Джаноцца вспыхнула и распахнула свои синие глаза, как будто ее застали за каким-то гнусным делом.

— А дальше я не помню, — произнесла она извиняющимся тоном.

— Прелестное стихотворение, — заверил Антонио. — Кто его написал?

— Не знаю. Никто не знает. Оно анонимное.

Пьетро бросил взгляд на отца и уже собирался испортить ему всю игру, спросив, не знает ли он этого анонима. Остановило юношу странное выражение лица Данте. Переведя взгляд на друга и его невесту, Пьетро заметил, что Джаноцца улыбается кому-то поверх его плеча.

— Синьор Алагьери, Антонио, извините, — произнесла Джаноцца. — Мой дядя хочет меня кому-то представить.

Действительно, Гранде манил племянницу. Она пошла к нему, шурша подолом по тростнику.

Антонио вздохнул.

— Она прелесть, правда? Да куда же Мари запропастился? Джаноцца хочет с ним познакомиться. Я ей рассказал про нас троих, про наш триумвират.

— Понятия не имею, где Мари, — отвечал Пьетро, оглядываясь на дверь.

— Как по-твоему, она ему понравилась?

— Он назвал ее Джулией.

— Как?

— Эта легенда связана с семьей Юлия Цезаря. Считалось, что все его дочери — а их звали по имени отца — обладают особым даром — приносят счастье своим мужьям.

— Отлично! Значит, Джаноцца понравилась Мари. А то я уже начал волноваться — думал, он обиделся. — Антонио удовлетворенно вздохнул. — А она и правда Джулия. Теперь-то я могу признаться — я немного волновался.

— Немного? А кто подозревал, что невеста косоглазая, что у нее заячья губа да еще, чего доброго, с головой не все в порядке?

— Тише! — зашипел Антонио. — Вдруг она услышит?

Тут его самого поманил Джакомо да Каррара.

— Извини, Пьетро.

И Антонио пошел к дяде невесты.

Пьетро обернулся к отцу, сгорбившемуся в кресле.

— В следующий раз, отец, держите наготове перо для этой пары.

— Надо было тебя утопить, когда ты родился, — буркнул Данте.

У стен палаццо толпа с нетерпением ждала, когда знатные синьоры наконец насытятся и начнут вечерний забег. Люди жались друг к другу у костров, стараясь согреться. Две личности в рясах делали вид, что не знакомы; смешавшись с толпой, они тоже ждали — и глядели в оба.

Веселье за столом грозило перерасти в святотатство — казалось, все забыли, что на дворе Великий пост. Впрочем, гости захмелели не безнадежно: когда в пиршественную залу вошел Туллио Д’Изола, в разной степени окосевшие взоры проводили его к почетному месту во главе стола и проследили, как он поведал о чем-то Кангранде на ухо. Кангранде тотчас вскочил.