Книга Anamnesis vitae. Двадцать дней и вся жизнь, страница 77 – Татьяна Шарпарь

Между тем, Лидия начала осваиваться: огляделась, подвинула стул ближе к столу, поставила сумку на пол, положила ногу на ногу, достала из сумки пачку сигарет.

– Здесь не курят, – предупредил Алексей.

– Почему? – капризным тоном избалованного ребенка спросила Лидия.

– Вредно, – отрезал он.

Она убрала сигареты и потребовала:

– Давайте быстрее, а то у меня рабочий день заканчивается, и я сегодня без обеда.

– А я вот пообедал, – беспечно признался Алексей. – Так, значит, третьего апреля в тринадцать часов вы познакомились с Владимиром Маховым. Что дальше было?

– Ну, что дальше? Вечером сходили в ресторанчик на Соколе, потом он меня проводил домой и сказал, что живет за городом, а на электричку уже опоздал.

– А вы?

– А что? Я не замужем, хоромы в моем распоряжении. Ну, зашли, посидели, чаю попили. Потом спать легли.

– А вас не насторожило то обстоятельство, что состоятельный мужчина не имеет автомобиля?

– Да сейчас многие без машин. Пробки ведь. На метро быстрее.

И опаснее, подумал Алексей. Все теракты в последнее время проходят в метро.

– Так, следуем дальше. Описать его можете?

– Ну, такой… симпатичный, среднего роста. Рубашки красивые, галстуки тоже. Обувь хорошая итальянская. Портфель кожаный.

Понятно, подумал Алексей. Глупость какая: помнить вещи, а не человека. Хотя это тоже штрих к характеристике Лидии Машковой.

– Отношения ваши развивались, стало быть, стремительно. Сожительствовали с ним?

Это он специально так грубо сказал, чтобы сбить с нее спесь. Она подтянулась, села на неудобном стуле прямо, подумала и сказала:

– А что такое? Я женщина свободная, что хочу, то и делаю. Это когда меня мать родила от неизвестного папаши, все ее позором клеймили. А теперь к этому отношение спокойное.

– А вот интересно: вы привели в чужую квартиру постороннего человека. В квартиру, которую вам доверил Иван Ильич Горчаков, как я полагаю, по старой дружбе. Вы не боялись, что квартиру просто обворуют? Вы даже не знаете, тот ли это человек, за которого себя выдает. Я так полагаю, что паспорта его вы не видели?

– Паспорт? Да я всегда отличу порядочного человека от непорядочного.

– Интересно, как?

– Ну, порядочный пахнет хорошо, рубашки у него красивые.

Дались ей эти рубашки!

Она еще раз подумала, потом продолжила:

– Вообще, порядочный человек знает, как с дамами обращаться: цветы дарит, украшения всякие, как бы ухаживает.

Пока она не сказала это «как бы» Алексей не злился, а просто потешался. А вот теперь он почувствовал к ней неприязнь. Он этот оборот – «как бы» – ненавидел. Что значит, «я его как бы люблю»? То есть это не всерьез, а игра такая: как бы люблю. На самом деле не люблю, но делаю вид. Это как дети играют: кукла как бы ест, а на самом деле девочка говорит «нямням», поднося ко рту куклы пустую ложку. Был у него в отделе один практикант, однажды, когда докладывал о преступлении, сказал: «Труп гражданина обнаружил как бы сторож гаражного кооператива. Труп лежал как бы навзничь. В спине трупа как бы торчал нож». Ну, далее в подобном духе. Понятно, что работает этот практикант где-то в другом месте, хотя в отделе не заняты еще две ставки.

– Он сразу переселился к вам?

– Ну да.

– Ночевал каждый день?

– Нет, иногда уезжал к себе, ну, белье чистое привезти, рубашки, пиджак сменить.

– Ключами вашими пользовался?

– Ключами? Нет, ключи он у меня не просил, да ему без надобности. Я всегда раньше его домой приходила.

Стало быть, слепки с ключей мог сделать в любое время, да теперь поди-ка докажи, что делал. Хотя…

– Ключи вернули Ивану Ильичу или они у вас находятся?

– У меня. Когда же я ему верну, если он все встречу откладывает? Да и не просил он вернуть. Опять уедет, я в его квартире жить буду. Или чего? Не пустит теперь?

Она уставилась на Алексея, снова приглашая его в сообщники.

А он понимал: не так она проста, как хочет казаться. Ни за что он не поверит, что взрослая женщина, побывавшая замужем, оценивает мужчину по качеству рубашек и закускам, которые тот покупает в ближайшем супермаркете. Глупости все это. И та лапша, которую она пытается ему навесить, к его ушам не прилипает. Не верит он во всю эту историю. Не верит. Чем-то он ее купил. Ага, найдено нужное слово «купил». Деньгами или посулами, но купил. А вот что дальше? Каково ее участие? Какова ее личная степень вины? Что она в этом всем замешана, Алексей уже не сомневался.

– Ну, я думаю, пускать теперь некого будет.

Она снова подобралась и спросила быстро и совсем другим – серьезным – тоном:

– Как это некого?

– Так я вас сейчас задержу на семьдесят два часа, потом мои ребята еще против вас чего-нибудь накопают, и все, обеспечена вам казенная квартира на пятьшесть лет.

Она занервничала, принялась что-то искать в карманах, потом открыла и закрыла сумку. Алексей, прищурившись, смотрел на нее без сочувствия, но и без злобы. Какая-то нескладная женщина. Чем-то она напоминала ему бывшую жену. Что-то такое было в ее поведении. Может быть, постоянные манипуляции с сумкой.

– Да не крала я у него ничего, – наконец не выдержала Лидия, – ничегошеньки не брала. Наоборот, к его приезду всегда холодильник до отказу заполняла, чтобы не голодным был. И за квартиру исправно платила, и за телефон. Он приедет, со Стокгольмами всякими на тыщщу наговорит, а я потом плачу.

– Ну, я, со слов Ивана Ильича, знаю, что он с вас платы за проживание не брал. Так?

– Не брал.

– И счета за телефонные переговоры оплачивал всегда сам. Так?

Она неохотно, стыдясь того, что соврала, сквозь зубы процедила:

– Оплачивал.

– Врать не советую, – придав своему голосу такую сладенькую задушевность, что самому стало тошно, попросил Алексей, – мы очень много о вас знаем. И о вашем кавалере, кстати, тоже. Так что, если можете и, главное, хотите, помочь следствию, помогайте. Это обстоятельство суд учтет, когда будет выносить приговор. А не хотите помочь, – он широко раскинул руки, – милости просим в СИЗО. Там скоро ужин, макароны дают.

– А где мой адвокат? – вдруг встрепенулась Лидия, которая слушала весь монолог Алексея, как под гипнозом.

– Адвокат? У вас есть собственный адвокат?

– Собственный нам не по карману, а дежурный должен быть. Все. Я больше ни слова не скажу.

Она отвернулась и уселась боком. Вид у нее при этом был гордо-оскорбленный и одновременно испуганножалкий.

Алексей в самом начале допроса не собирался запирать ее в СИЗО. Подписка о невыезде ей светила точно, а задержание не предполагалось. Но сейчас он склонялся именно к задержанию на семьдесят два часа. Хотя улик против нее почти не было. Ну, жила в квартире фигуранта, но вселилась туда по обоюдному согласию и с подачи самого фигуранта. Так что искать и задерживать надо не ее, а гражданина Махова, или как его там на самом деле. Да и не тянула Лидия на роль организатора, несмотря на ее пронзительные взгляды.