Книга Укротители моря, страница 4 – Джулиан Стоквин

– Мама!

Она отпустила его, подошла к Ренци и крепко поцеловала его сначала в одну, потом в другую щеку.

– Дорогой Николас! Как твои дела? Ты такой же худой, как и прежде.

Выслушав приветствия Ренци, Сесилия опять повернулась к брату:

– Томас и Николас пойдут вместе со мной пить шоколад к Марчисону, где они расскажут мне о своих приключениях, а тем временем мама приготовит все, чтобы оказать достойный прием этой непоседливой парочке, – заявила Сесилия. – Если я не ошибаюсь, Томас, ты теперь…

– Лейтенант Кидд, Сес, – радостно признался он.

Устроенный вечером обед удался на славу. Кидд охрип от разговоров, а Ренци был глубоко тронут оказанным ему сердечным приемом. Сесилия с жадностью слушала рассказы Кидда о Венеции Казановы, даже его неловкие оправдания, что опасность, сопутствовавшая его заданию, едва ли не вынудила его ораторствовать о достоинствах республики.

Вдруг вдалеке раздались глухие хлопки и треск.

Сесилия всплеснула руками.

– Фейерверк! Я совсем забыла. Сегодня ночью у нас будет адмирал Онслоу. Он вот-вот станет баронетом, а сейчас он отдыхает в Клэндоне у своего брата. Говорят, он произнесет речь с балкона ратуши! Джентльмены, я хочу там присутствовать! Вы непременно пойдете со мной.

Она величественно удалилась, чтобы вскоре появиться в своей новой мантилье из желтого шелка с голубой подкладкой. Взглянув на обоих офицеров и слегка надув губки, она спросила:

– Кто из вас будет моим кавалером?

Кидд замешкался, тогда как Ренци быстро поклонился ей и предложил свою руку.

– Если мне позволят, то осмелюсь заметить, что сегодня вечером мадемуазель выглядит просто обворожительно, – сказал он с подчеркнутой любезностью.

Сесилия кивнула в ответ и взяла его под руку. Они вышли из дома и, даже не оглянувшись на Кидда, пошли по проулку. Сесилия звонко и весело смеялась над какими-то шутками Ренци. Кидд удрученно смотрел им вслед. Как переменилась его сестра. От былой детской пухлости и розовощекости не осталось и следа. Ее лицо приобрело неизъяснимую прелесть, она стала совершенной красавицей, полной томной грации и несколько смугловатой. Ее положение у леди Стэнхоуп придало ей налет самоуверенности и легкости в общении, чему Кидд, признаться, позавидовал. Он шел следом за ними, пытаясь выглядеть беззаботным.

На улицах толпились возбужденные люди, повсюду раздавались оживленные крики, а в воздухе висел запах пороха от фейерверка. Многие с уважением смотрели на них. Кидд не знал, чем было вызвано такое внимание: то ли их принимали за знатных людей, то ли из-за их морской формы. Толпа на подступах к ратуше, балкон которой освещался факелами, стала очень плотной, они вынуждены были остановиться на некотором удалении.

Сесилия держала Ренци под руку, одновременно подталкивая вперед Кидда, что вызывало завистливые взгляды у остальных леди.

– Я так горжусь вами! – воскликнула она, причем ее голос на мгновение перекрыл оживленный гул толпы. Она улыбнулась им обоим, и на душе у Кидда стало легче.

– Адмирал первым заметил и выделил меня, Сес. Это произошло в кают-компании «Монарха», – Кидд умолк, вспоминая ту сцену. – А потом меня постепенно выдвигал капитан Эссингтон.

Вдруг с другой стороны и по всей главной улице пронесся сильный нарастающий шум. Королевские приставы призвали всех исполнить свой долг на этом военно-морском празднестве. Пронзительные звуки дудки и трубы взлетали над гудящей толпой, они усиливались по мере приближения. После двух громких двойных ударов в барабан все стихло. Люди сгрудились под балконом и замерли в напряженном ожидании. Свет факелов освещал лица собравшихся, отсвечивал в глазах, блестел на золотых галунах. Толпа глухо волновалась, но едва по ней пробежала волна нетерпеливого ожидания, как на балконе возник городской глава в своем лучшем красном мундире, треуголке и со сверкающей цепью – символом власти.

– Милорды, леди и джентльмены! Прошу соблюдать тишину. Сейчас вы увидите славного победителя в сражении у Кэмпердауна – нашего адмирала Онслоу!

Вслед за этим на балконе появился сам адмирал, веселый и улыбающийся. Его встретили бурей рукоплесканий и патриотических выкриков. Онслоу, одетый в парадный адмиральский мундир, при шпаге и всех регалиях, склонил голову и раскланялся перед толпой, явно тронутый приемом.

Кидд заметил, как Онслоу внимательно оглядел толпу. В какой-то момент ему даже показалось, что взгляд адмирала задержался на нем, но у Кидда не было уверенности в том, что его узнали, поэтому он не решился помахать в ответ. Шум понемногу стих, и Онслоу встал возле балконной ограды. Из-за отворота мундира он вынул лист бумаги. Немного помедлив, сунул его назад и гордо выпрямился, как будто стоял на квартердеке.

– Милорд мэр и леди, а также жители Гилдфорда! – начал он свою речь. – Благодарю вас за ваш горячий прием и проявление патриотических чувств в связи с победой у Кэмпердауна. Однако я должен напомнить вам одну истину. Сражения выигрывает не адмирал, а матросы. Я не могу не признаться в этом! Эй, вы там, с левой стороны! Да, вы двое! Будьте так добры подняться ко мне, чтобы показаться перед всеми! Эти двое и есть настоящие победители у Кэмпердауна!

– Томас, это же о тебе! – закричала Сесилия, когда стало ясно, кого имел в виду адмирал. Толпа расступилась и слегка подалась назад.

Онслоу встретил офицеров рукопожатием.

– Приятно видеть вас обоих. – Его острый взгляд сразу заметил их новенькие мундиры. – Выйдите вперед, вы окажете мне честь, если встанете рядом со мной.

Под крики толпы Кидд и Ренци вышли к ограде балкона, Кидд неловко помахал рукой, тогда как Ренци непринужденно раскланялся. Кидд отыскал глазами Сесилию, она громко что-то кричала ему и махала рукой. Радость переполнила сердце Кидда.

– Лучшего варианта нам не найти, – сказал Ренци, снимая китель. – Кажется, до окончания ремонта «Крепкого» мы будем жить в весьма приличных условиях, – и он поудобнее уселся в кресле с высокой спинкой.

Кидд потер ладони над огнем. Только что от них ушел агент по найму жилья с заключенным договором, по которому за весьма умеренную плату им достался дом, почти особняк, рядом с городским замком. По всей видимости, домовладельца предупредили, воззвав к его патриотическим чувствам, что офицерам флота Его королевского величества следует снизить плату за наем жилья. И не только это – согласно договору, в распоряжение Кидда и Ренци поступала прислуга вместе со всеми надворными службами. Кроме них в доме проживала лишь одна пожилая леди, которая нисколько их не обременяла.

Кидд огляделся, он еще полностью не освоился, но ему нравилось здесь все больше и больше. Хотя комнаты были невелики, однако просторнее всех тех, в которых ему доводилось жить раньше. Он твердо знал, что сердцевиной дома была кухня, но здесь, по-видимому, вместо кухни центром служила изысканная гостиная. Стены были выдержаны в сером цвете, на высоких и широких окнах висели муслиновые с фестонами занавеси, под ногами лежали не замызганные тряпки, а шерстяные половики. Старинная мебель создавала впечатление прочности и покоя. Кидд вцрвь повернулся к горевшему камину, скромно, но со вкусом облицованному мрамором, и ощутил невыразимый словами прилив счастья.