Онлайн книга «Русский гигант КВ-1. Легенда 41-го года»
|
Ваня Марфин сменил обойму и, поймав на мушку унтер-офицера, нажал на спуск. Пуля простегнула куртку и обожгла кожу под мышкой. Молодой красноармеец уже постигал науку боя и сразу вжался в землю. Пулеметная очередь взрыхлила землю и подняла облако хвои. Зажигательная пуля подожгла сухую хвойную кочку, огонь быстро растекался в разные стороны. – Передай пулемет мне, – отрывисто приказал унтер-офицер своему заместителю. – А сам вместе с Вернером (так звали автоматчика) обойдите русских с флангов и уничтожьте гранатами. – Вернер ранен, а я свои гранаты уже израсходовал. – Бросал их за восемьдесят метров? – Жить захочешь, и за сто кинешь, – огрызнулся ефрейтор. В этот момент они услышали прерывистый звук. Где-то в километре заводили танковые двигатели – два или три. – Я свяжусь по рации со штабом, – сказал унтер-офицер. – Ты останешься с Вернером и проследишь, сколько машин прячется в лесу. – Ты бы спросил, исправен ли у меня мотоцикл? Дитрих словил очередь в грудь, пули могли продырявить и «цундапп». Открыл огонь миномет. Расчет из двух человек засек место, где прятались русские, и выпустил полдесятка мин. – Они сменили позицию! – крикнул унтер-офицер. – Гляньте получше. Сам унтер подкрутил газ и легко завел еще теплый мотоцикл. Пулеметчик Дитрих сидел, откинув голову с открытыми глазами. – Исправен твой «цундапп». Мог бы и сам проверить. Снова заработал миномет. Стрелял из своего МГ-34 ефрейтор. – Уходим, Ваня, – толкнул Марфина сержант. – Сейчас… Красноармеец целился в унтер-офицера, который, потеряв осторожность, стоял возле мотоцикла. Да и чего опасаться, когда по русскому посту ведут огонь два пулемета и сыпятся мины, разбрасывая град осколков. Пуля ударила унтер-офицера в основание плеча, свалив с ног. Рана была нехорошая, разбило кость, а рука держалась на коже и сухожилиях. – Ванька, бегом, если жить хочешь! Красноармеец Ваня Марфин очень хотел жить и вернуться к своей семье, невесте в небольшое село на берегу речки под городом Липецком. Но смертельная рана, которую он нанес немецкому унтер-офицеру, едва не стала для него роковой. Пригибая к земле, его с руганью тащил Родион Кочура. – Снайпер! Отличиться ему захотелось! Пули вонзались в деревья, выбивая куски коры. Одна вырвала клок из бушлата Родиона Кочуры, другая ударила по казеннику винтовки и вышибла оружие из рук Вани Марфина. Удар был такой сильный, что парень невольно вскрикнул. – Руку отсушило! – Пригибайся, мать твою… Еще одна пуля полоснула по щеке сержанта и вырвала мочку уха. Взрыв мины скосил куст орешника. Несколько мелких осколков вонзились в ноги и спину Марфину. Но оба уже отрывались от погони, видели впереди своих товарищей, массивный танк «Клим Ворошилов», обе легкие «бэтэшки». Рота готовилась к прорыву. – Родька, ты же весь в кровище, – ахнул фельдшер Иван Лыков. – Живой хоть? – Живой! И тезка твой живой. – Прыгайте на броню, – высунулся из люка лейтенант Ерофеев. – Некогда балясы точить. – Там всего три мотоцикла. – Они уже подмогу вызвали. Не сомневайся. Лейтенант Ерофеев оказался прав. Рота, вынужденная выйти на проселочную дорогу, уже за деревней столкнулась с трехорудийным взводом 50-миллиметровых противотанковых пушек. Расчеты спешно окапывались, а когда до КВ-1, который шел впереди, осталось около километра, артиллеристы открыли огонь. На таком расстоянии бронебойные снаряды этих небольших пушек пробивали до пяти сантиметров брони и были опасны лишь для легких танков БТ-7. Но у расчетов не осталось другого выхода. Подпускать КВ-1 ближе было опасно. «Клим Ворошилов» тоже стрелял с коротких остановок и с третьего снаряда угодил в цель. Шестикилограммовый фугас поднял фонтан земли и обломков. Мелькнуло подброшенное тело наводчика. Ствол сорвало со станка, а по дороге катилось оторванное колесо. Из расчета уцелели два подносчика боеприпасов. Их звал тяжелораненый командир расчета с оторванной ногой: – Хильфе… помогите! Оба артиллериста приостановились. Бросить в бою раненого командира могло обернуться трибуналом. – Надо помочь. Заработал курсовой пулемет КВ и перехлестнул очередью одного из подносчиков. Второй понял – если он промедлит хоть десяток секунд, следующая очередь достанется ему. Он побежал, но огонь сразу из нескольких стволов был плотный и достал его на обочине, опрокинув в кювет. Немецкий артиллерист был ранен, надо было срочно перевязать простреленную ногу. Но страх, что наверху появится русский и застрелит его, заставил подносчика выползти и кое-как снять со спины карабин. Заряжая его, повернул голову и увидел русского. Но уже давно мертвого: иссохшее серое лицо, пустые глазницы – жаркое солнце высушило тело. Немец был уже в возрасте, имел детей и с ужасом представил, что будет так же лежать в высокой придорожной траве. Он крикнул, подзывая кого-нибудь на помощь, но его не услышали. Все заглушала артиллерийская пальба, вой бронебойных болванок, пулеметные очереди. Расчеты двух противотанковых пушек, нервничая, вели беглый огонь, целясь в гусеницы русского монстра «Клим Ворошилов» с его броней в 75 миллиметров. Но сделать это было не просто. Тем более в их сторону стреляли оба легких русских танка. Артиллеристы понимали, что их заведомо сунули в безвыходное положение с целью придержать КВ. Для этой громадины калибр 50 миллиметров ничего не значил. Болванки рикошетили, высекая искры, а вскоре фугасный снаряд подбросил и опрокинул еще одну противотанковую пушку. Однако расчет третьей 50-миллиметровки поймал в прицел легкий БТ-7 и пробил лобовую броню быстрого, но слабо защищенного танка. Успели выскочить механик-водитель и башнер. На землю посыпались пехотинцы из роты Трифонова, и, стреляя на ходу, бросились к немецкой пушке. Двое красноармейцев упали, срезанные пулеметными очередями. Младший лейтенант Трифонов бросил в окоп «лимонку». Она взорвалась, не долетев нескольких шагов, но сбила прицел пулеметного расчета. Сержант Петр Бережной, потерявший за последние дни вторую машину и чудом выскочивший из горевшего БТ, подбежал к окопу пулеметчиков. Старший расчета, унтер-офицер был контужен осколком «лимонки». Чугунная «рубашка» раскидывала множество квадратных увесистых осколков. Один из них пробил каску унтера, но раскрошился от удара и лишь контузил немца. Сбросив каску и ощупывая окровавленный затылок, унтер-офицер пришел в себя и разворачивал свой скорострельный «машингевер» в сторону рослого русского сержанта в обгоревшем комбинезоне. |