Книга Душа, страница 34 – Анна Веди

– Да, милая, ради этого. Если бы мы на Земле знали, к чему мы идём, жить было бы легче.

– Теперь, когда люди узнают, что загробная жизнь существует, и что она может быть прекрасной, если жить по совести и с верой в это, тогда, представь, насколько совершенным станет человечество!

Я не перестаю восхищаться и изумляться окружающему миру.

– Тогда уж точно не будет страхов и желания достичь превосходства любой ценой. Не будет стремления к власти, славе, богатству. Не станет тщеславия и обмана.

– Главное, – вера в это и вера вообще.

Мы идём сквозь густые деревья с диковинными плодами. Патрик срывает фрукт жёлтого цвета, похожий на абрикос, и протягивает мне. Я откусываю. Не сок, – нектар, – льётся по моему подбородку. Внутри плода косточки, похожие на маленькие каштаны. Вкус у фрукта очень сладкий, но не приторный, а с кислинкой. У другого дерева ветки опустились чуть не до земли под тяжестью ягод.

– Это шелковица! – восклицаю я. – Я ела в детстве у бабушки, в последней жизни. Мы с другими детьми забирались на дерево, срывали ягоды и сразу клали в рот. После этого у меня руки были красные. От красной шелковицы. Есть ещё и белая. Да вот же она!

Я срываю ягоды одну за другой и с наслаждением ем. Патрик с умилением смотрит на меня.

– Сначала я тоже ел много ягод и фруктов. Теперь уже более или менее спокойно отношусь к дарам природы.

– А вот билимбо!

Я бегу к дереву с плодами, похожими на огурцы. Они несъедобны в сыром виде. Но сок билимбо можно добавлять как приправу, или варить желе. И ещё очень вкусный получается кисель.

– Я ждал тебя, потому что мне предстоит, если так можно выразиться, командировка, – обращается Патрик ко мне, взяв меня за руки и пристально глядя в глаза.

– Какая ещё командировка?

– Здесь мы имеем право выбора, и кто хочет, может прожить ещё одну жизнь на Земле, в отличие от тех, кто застрял в цветовых отэспаре. Они принудительно отправляются на исправительные работы, чтобы снова пройти экзамен.

– И я тоже хотела бы.

– Я и не сомневался, что ты захочешь это пройти ради нашего эксперимента.

– Да, это даже необходимо.

– Уверяю тебя, что здесь никто не проявляет желания снова оказаться там и мучиться. И ещё неизвестно, вернёмся ли мы с тобой сюда.

– Мы-то наверняка вернёмся, благодаря эксперименту.

– Ты вернёшься. Вероятнее всего. У тебя душа сохранена и привязана. И если ты снова захочешь прожить жизнь в другом теле, из-за контроля над твоей душой тебя всё равно, скажем так, засосёт сюда обратно.

– А ты можешь потеряться… – догадываюсь я. – Может, тогда ты всё же откажешь себе в своём желании? Подождёшь меня здесь?

– Мне тебя так тяжело здесь ждать в бездействии, – Патрик размышляет. – Есть вероятность, что мы снова встретимся там. Но она маленькая. Ты должна будешь меня найти, так как будешь больше информирована в какой-то момент времени о своей миссии на Земле. А я даже знать ничего не буду. И могу встретить кого-нибудь, и тогда здесь буду уже не с тобой. И ты на Земле можешь быть не одна.

– Да, нам надо как-то договориться встретиться там. Интересно, наша программа предусматривает такой поворот?

– Она ловит импульсы твоих бьёнстри. Какой-то период времени ты будешь неуловима в земной жизни, но вскоре бьёнстри обретут массу, проявятся и будут зафиксированы программой.

– Если у нас сильная духовная связь, то мы найдём друг друга в любом случае.

– Несколько легкомысленно просто так верить в это. Тебе надо сейчас отправить импульсы на Землю и предупредить их о возвращении в другом теле.

– Это ведь отличное продолжение нашего опыта. Когда человек сможет зафиксировать свою душу и наблюдать за её перемещением, он сможет узнать, кем был в прошлых жизнях.

– Да, поэтому я решился на такой риск.

– Когда ты собираешься уйти?

– Как только ты отдохнёшь, насладишься всеми благами рая, тогда можно в Путь.

– Неугомонная твоя душа, – смеюсь я.

– И твоя тоже.

– Мы успокоимся когда-нибудь, как ты думаешь?

– Как только откроем для человечества новую жизнь и подарим людям счастье и любовь. Когда они станут более совершенными и развитыми.

Мы заходим в белый шатёр, где разложены перины и стоят вазы со всевозможными фруктами и ягодами.

– Теперь отдыхай, любимая, – говорит Патрик.

– Да я не устала, но понежиться в перинах не откажусь.

Я падаю на одну из перин и проваливаюсь в невесомости, как в желе. По бокам и сверху меня накрывает другая перина. Патрик раздвигает края и заглядывает сверху. Он улыбается и неожиданно бросает на меня лепестки роз, собранные с пола. Чудесно пахнет розами и ванилью. Непонятно откуда слышен плеск воды, словно разбиваются о берег волны океана.

– А я не видела здесь водоёма, – удивлённо говорю я. – Где здесь океан или море, что так отчётливо слышен шум волн?

– Это в твоём воображении. В этом мире всё воссоздаётся, стоит тебе только подумать о чём-либо. Поэтому здесь могут быть только чистые и просветлённые души. Подлецам, лжецам, и другим порочным и испорченным душонкам здесь не место.

Меня накрывает пеленой сна. Я удивляюсь, что мне вообще захотелось спать. С того момента, как я умерла, я никогда и не думала об этом. Может, спала и не понимала этого? А может, я вообще всегда во сне находилась. Мысли проносятся у меня в голове. А в переходном периоде не было и мыслей, тут же соображаю я. Получается, что рай, это почти та же жизнь, только более усовершенствованная, даже не то чтобы более, а максимум совершенства. Вот где неуместно было бы сказать, что нет предела совершенству… Я засыпаю безмятежно и умиротворённо. Патрик засыпает рядом.

– Ну, наконец-то она в раю, – выдыхает Марина, как только открывает программу.

Она только что пришла в институт. До этого неделю отдыхала.

– Да, она в раю, – Джон, уже несколько дней наблюдавший сон Евы, скучает. – Как отдохнула?

– Отлично. Только мало, ещё бы подольше отдохнуть.

– Когда очень хорошо, всегда кажется мало.

– Ну, не то чтобы очень хорошо. Домашние дела – это не особенный-то отдых. Просто отвлеклась от работы и этого однообразия. Скучно здесь стало.

– Да, наша работа не из весёлых. Зато полезная.

– Кому полезная-то? Неизвестным людям и будущему поколению? Мне-то что от этого? Уже прошло много лет со дня смерти Евы, и эксперимент тянется очень вяло из-за разницы во времени. Когда Ева была жива, было много работы, здесь жизнь бурлила. А сейчас всё почти замерло.

– В этом ты права. Может, позже будет поинтереснее. Ты же не знаешь, куда дальше отправится душа Евы.