Онлайн книга «Человек, который видел сквозь лица»
|
Я сам себе отвратителен, но это отвращение подпитывает мою энергию, и я завершаю нарисованную мной апокалиптическую картину с подлинным вдохновением. – Шикарно! – восклицает Пегар и аплодирует. Совершенно ясно, что мои личные невзгоды не вызывают в нем ни малейшего сочувствия. Может, он просто догадывается, что я ему наврал с три короба? Он сидит и барабанит пальцами по обложке своего блокнота. – Отличная работа! – Но, заметив, как настойчиво я на него смотрю, тут же делает каменное лицо. – Рассказ, конечно, неполный, но я постараюсь выжать из него все, что можно. – И он встает. – Спасибо за информацию, Огюстен. – Надеюсь, вы сопоставите ее с другими отзывами. – Ну разумеется, сопоставлю! Я ведь настоящий журналист, а не какой-нибудь репортеришка! Я прекрасно знаю, что ничего он сопоставлять не будет, а сейчас же побежит в газету и не слезет с дежурного редактора, пока тот не подпишет номер в печать. Он смотрит на часы: – Ой-ой-ой, время-то поджимает! Ну, до завтра, мой милый! Я усмехаюсь: теперь, когда Пегару есть чем заполнить страницы нашей газетенки, он смотрит на меня как на отработанный материал. Он открывает дверь грубым толчком, от которого она еще долго качается после его ухода. И вот я снова один. Надеваю халат и иду в санузел. На унитазе, поставив локти на коленки и опершись подбородком на кулачки, сидит девочка со светлыми косичками. – А ты что здесь делаешь? – Я… мне нужно было пи-пи… Она краснеет и отводит глаза. Я медленно, чтобы не испугать, подхожу к ней. – Ты прячешься… – Он всегда говорит, что при этом нужно вести себя скромно. – Кто «он»? Вместо ответа девочка только пожимает плечами – ну ясно же кто! Но я все-таки уточняю: – Месье Пегар? Она кивает, явно дивясь моей тупости. – А почему ты всюду ходишь за месье Пегаром? – Ну как же, это ведь мой папа. – Тогда поторопись, он только что ушел. Девочка широко открывает глаза. – Он поехал в редакцию, а тебя оставил. При этих словах я на какую-то долю секунды машинально оборачиваюсь к двери, потом гляжу назад. Девочки уже нет, она исчезла. Бросаюсь в палату, распахиваю дверь в коридор, выглядываю. И вижу вдали Пегара и девочку, которая идет за ним следом, напевая и прыгая то на одной, то на другой ножке, словно играет в классики на клетчатом линолеуме коридора, ведущего к выходу. Так они оба и проходят мимо поста охраны. Я задумчиво провожаю их взглядом, как вдруг на мое плечо ложится чья-то рука. Следователь Пуатрено. Она убирает свой мобильник и, нахмурившись, спрашивает: – Что сей сон значит? Неужели это был мерзавец Пегар? – Да, он приходил… вместе со своей дочкой. – С дочкой? Ты что – шутишь? – Вовсе нет. – Его дочь умерла тридцать лет назад! – Вот о ней-то я и говорю. Следователь Пуатрено чешет за ухом. Должно быть, телефонный разговор увел ее далеко от нашей беседы, – ей нужно не меньше минуты, чтобы вернуться к теме. – Пойдем-ка лучше к тебе в палату, Огюстен. Не хочу, чтобы нас тут застукали, еще обвинят меня в том, что я не даю тебе покоя. И вот мы снова в палате, она на стуле, я в койке. По коридору пробегает медсестра, звучит испуганный шепот, но через несколько секунд все стихает. – Странно, что его сопровождает мертвая, – говорит Пуатрено, недоуменно хмурясь. – Это ведь означало бы, что Пегар, хоть он и мерзкий тип, ведет какую-то внутреннюю жизнь, способен питать глубокие чувства – душевную боль, грустные воспоминания… – И любовь… – Огюстен, не увлекайся! – А может, он стал мерзавцем как раз после трагедии? Отчего она умерла? – Не помню, кажется, в результате несчастного случая у него в доме. Так вот, уверяю тебя, что он вел себя одинаково и до потери дочери, и после. Как был мерзавцем, так и остался. – Удивительно… И мы оба задумываемся, каждый о своем. Пегар, сломленный горем? Нет, ему не доступны ни сожаления, ни угрызения совести. Деньги – вот единственное, что его воодушевляет. Даю голову на отсечение, что он способен продать за десять евро отца с матерью и детей в придачу. Должно быть, следователь Пуатрено пришла к тому же выводу, поскольку переходит к другой теме: – А за мной ты видишь какого-нибудь мертвого? Она хорошо владеет собой, но кое-какие мелкие признаки – подрагивающий подбородок, учащенное мигание – выдают ее боязнь. Она вздрагивает, но заставляет себя унять эту дрожь и не поворачивать голову: ей страшно оглянуться – вдруг ее тоже окружают мертвецы?! Выдержав долгую паузу, я говорю: – Нет. Она с облегчением откидывается на спинку стула. – И это внушает мне доверие к вам, – добавляю я. Следователь Пуатрено шумно переводит дыхание. Я использую эту паузу и заговариваю о том, что меня мучит с самого начала беседы: – Мадам, хочу вас предупредить: я приношу несчастье… – Что-что? – …приношу несчастье тем, кто меня слушает. Карина… ну… та женщина-психолог, которой я доверился… в общем, она… – Ну, что она? – Ее сбила машина, насмерть. Вроде бы совпадение – но это произошло сразу после нашей беседы. Следователь Пуатрено ежится: – Тебя послушать, так прямо страх берет. – Согласен. Она встает и начинает прохаживаться вдоль кровати, попутно барабаня пальцами по металлической спинке. – Ах ты, гадкий мальчишка! Ненавижу тебя! Ты же просто морочишь меня своими бреднями! История за историей, басня за басней, – может, ты просто сочиняешь их? Заговариваешь мне зубы, а я все глотаю, как последняя дурочка. Да, не зря дорогие коллеги считают меня полоумной. Она говорит шутливым тоном, но в ее голосе я различаю легкую тревогу. К счастью, именно это и доказывает, что она мне поверила. На улице все еще темно. Следователь Пуатрено подходит к окну и рисует узоры на запотевшем стекле. – Как ты объясняешь тот факт, что видишь мертвых? – А как вы объясняете тот факт, что живете? – Ты отвечаешь вопросом на вопрос, это не годится. – Иногда можно ответить на какой-то вопрос лишь с помощью другого. Разгадывая тайны, мы движемся наугад. |