Онлайн книга «Человек, который видел сквозь лица»
|
В полном упоении он оборачивается ко мне, гордый своими успехами: – А ведь я могу сделать то же самое и по жизни, клянусь Аллахом! Дай мне только шанс! Вот за кого он меня принимает – за вербовщика… За того, кто поможет ему перейти от виртуальной реальности к нашей. За того, кто сделает его супергероем террора. Я обвожу взглядом зал, рассматриваю подростков, поглощенных игрой, и мне кажется, что передо мной армия сомнамбул. Они вырвались за пределы действительности; бурлящие гормоны приводят их в неистовство, удовольствие от бойни ослепляет, они одержимо строчат из автоматов, расстреливая в упор, убивая, уничтожая людей на экране, о которых ровно ничего не знают. Меня прохватывает дрожь. Вот где зарождается бесчеловечность – в этом раю виртуальных развлечений. Эти мальчишки действуют так, как мы, взрослые, действуем во сне, – беззаботно, без страха последствий и наказания. Я мысленно благодарю своих неизвестных родителей за то, что оставили меня сиротой и никогда не дарили электронных игрушек. Моими единственными союзниками в борьбе со скукой были только книги. Момо спрыгивает с возвышения, на котором стрелял. – Я тебя не подведу. Я заслужу твое доверие. Его беззаветная преданность приводит меня в оторопь. Из любви и благодарности он готов совершить злодейство. Что делать? В этот момент я замечаю человека с узкими волчьими глазами; он стоит в глубине зала, прислонившись к флипперу. Поняв, что я его увидел, он быстро отворачивается и делает вид, будто разговаривает по мобильнику. Что делать? Момо хватает меня за руку: – Теперь я понял, в чем смысл моей жизни! – Оправдать брата? – И продолжить то, что он начал. – Момо, ты ведь знаешь, чем это кончится… – Я ничего не боюсь. – Тебе даже умереть не страшно? – Если моя жизнь послужит правому делу, значит в ней есть смысл. – А ты не боишься, что придется убивать невинных людей? – На свете нет невинных! Есть только предатели или герои. И я уже выбрал, на чьей я стороне. – Тебе кажется, что ты знаешь правила игры, но это уже не игра, Момо. Это реальная жизнь. – Вот именно. И я хочу ее исправить. – Нет, ты хочешь ее уничтожить. Потому что она не похожа на ту, о которой ты мечтаешь. – Я понимаю: ты меня испытываешь, это нормально. Но ты должен относиться ко мне серьезно. – Скажи, ты молишься? – Я молюсь, чтобы ты меня услышал. Огюстен, а как твое настоящее имя – имя в джихаде? Я молча пожимаю плечами: это неизменно производит впечатление на Момо, который и не надеется услышать ответ. Человек с волчьими глазами наблюдает за нами из своего угла. Момо шепчет: – Это твоя группа устроила пожары прошлой ночью? – Конечно нет. Момо усмехается, глаза у него горят. – Я так и знал. – Ты знал? Откуда? – О, я могу много чего тебе рассказать… И внезапно этот мрачноватый подросток превращается в ребенка, которым был еще несколько месяцев назад и который сейчас обволакивает меня ласкающим, прямо-таки женским взглядом. Я бормочу, пытаясь найти выход из положения: – Я уезжаю, Момо. – Куда? – Этого я не могу тебе сказать. – Ты едешь… туда? Мне даже отвечать не нужно, он и без этого убежден, что я еду в Сирию. Его взгляд грустнеет. – До чего ж я тебе завидую! А ты скоро вернешься? – Через месяц. – А-а-а… слушай, дай мне свой адрес, свою электронку или номер мобилы! Ничего такого я ему дать не могу, поэтому отвечаю заговорщицким шепотом: – Лучше ты дай мне свой адрес, Момо, я тебе напишу. Он буквально захлебывается от радости. И восторженно лепечет: – О, спасибо… спасибо тебе… Ты правда мне напишешь? – Клянусь! Момо не помнит себя от счастья. Мне чудится, что он сразу прибавил с десяток кило. Его глаза сияют. – Ну а ты, Момо, проинформируешь меня о тех, кто устроил пожары в городе? – Конечно! Ты сам-то что об этом думаешь? Я откашливаюсь, прочищая горло и стараясь, чтобы мой голос звучал назидательно: – Инициатива сама по себе неплохая: горожане паникуют, подозревают друг друга. Но исполнение-то любительское, как будто действовала шайка мальчишек. Если бы бомба твоего брата не взорвалась какое-то время назад, об этих пожарах и говорить бы не стали и никто бы не обделался со страху. – Ты ожидал чего-то покруче? – Естественно. Так ты скажешь мне, кто это? Момо уже открыл было рот, чтобы ответить, но, видимо, внезапно передумал: нахмурившись, он пристально смотрит мне в глаза: – Скажу… когда ты мне напишешь. Он нахлобучивает на глаза свой капюшон, сует кулаки в карманы, втягивает голову в плечи и, скользнув между игроками, мгновенно исчезает. Мой узкоглазый призрак тоже скрылся из виду. А вокруг меня продолжается виртуальная бойня под хриплые стоны умирающих врагов. Я покидаю видеосалон. На тротуаре, привалившись спиной к стене, курит Терлетти, его глаза и волосы темны как ночь. Плащ цвета хаки – его вторая кожа – мог бы многое рассказать о своем владельце: истертый, измятый в долгих ночных бдениях, с замызганным подолом, он тем не менее аккуратно, как военный мундир, застегнут до самого подбородка. – Ну как, Огюстен, тебе по-прежнему нечего мне сказать? – Почему же нечего: здравствуйте, месье Терлетти! Он мусолит свою сигарету, зажатую в уголке рта. Табак временами ярко вспыхивает, и сигарета чернеет, укорачиваясь на глазах. Этот полицейский не курит – он «смолит». – Я гляжу, ты вожжаешься с подозрительными типами. – Вы имеете в виду Момо Бадави? – А может, это он вожжается с подозрительными типами вроде тебя? Его упорная враждебность непонятна мне и одновременно льстит: значит, он не считает меня ничтожной букашкой, и в его глазах я представляю собой потенциальную опасность. Мне приходит в голову, что это он и установил за мной слежку, и узкоглазый – один из его информаторов. Что ж, я польщен и гордо жду следующего вопроса. – О чем вы там говорили? – Он признался, что бросил свой коллеж, а я уговаривал его продолжать учебу. – Еще о чем? |