Книга "Все на выборы!", или Пуля для сутенера, страница 7 – Фридрих Незнанский

— А это кто с вами?

— Это? — Лазаренко покосился на Кремнева и усмехнулся: — Мой стажер.

— Староват для стажера.

— Я просто плохо сохранился, — сказал Егор, ухмыльнувшись. — Если заглянете в мой паспорт — удивитесь.

Девушка хмыкнула.

— Топайте на кухню, — сказала она. — Туфли можете не снимать. У меня для вас нет тапок.

Мужчины прошли на кухню. Девушка заперла дверь на замок и последовала за ними.

— Садитесь, — сказала она. Егор и Максим послушно сели на стулья. Девушка провела ладонью по влажным волосам и спросила: — Кофе будете?

— Да, — вежливо ответил Лазаренко. — Если вам несложно.

— Несложно, — сказала девушка. — Вам крепкий или как получится?

— Как получится, — ответил Лазаренко.

— А мне крепкий черный и без сахара, — сказал Егор Кремнев.

Девушка зажгла плиту и сняла с крючка джезву.

Пока готовился кофе, Егор внимательно осмотрел кухню. На одной из стен красовалась белая пластиковая полочка, а на ней стояли два небольших предмета из желтого металла, похожие на маленькие самовары.

— Это спортивные кубки? — спросил Егор.

Девушка, не оборачиваясь, кивнула:

— Да.

— Ваши?

— Мои.

— А скажите…

Девушка повернулась и поставила на стол три чашки.

— Крепкий и черный, — сказала она. — Как заказывали.

— Спасибо.

— Спасибо.

Девушка села за стол.

— Могу я узнать, каким видом спорта вы занимались? — спросил Лазаренко, перехватывая у Егора инициативу.

— Хоккеем на траве, — ответила девушка.

— На траве? Экзотичный вид спорта.

— Не экзотичней вашего, — ответила девушка. — И давайте-ка сразу к делу. Без этих ваших подходцев.

Лазаренко отпил немного кофе.

— Вкусно, — сказал он. — А вы не очень-то любите милицию.

— А за что мне вас любить? Мне от вас ни холодно, ни жарко.

— Вообще-то мы ловим преступников, — заметил Лазаренко.

— Да что вы! — Тонкие брови девушки стремительно взлетели вверх. — И что, много поймали?

— Меньше, чем хотелось бы, — ответил Максим. — Хорошо ли, плохо ли, но мы защищаем порядок.

— С некоторых пор я предпочитаю защищать себя сама, — жестко ответила девушка. Она подняла руку и посмотрела на часики. — Через полчаса мне надо уходить. Давайте, говорите, зачем пришли.

— Ольга Альбертовна…

— Ольга. Не ломайте себе язык.

— Ольга, я хотел поговорить о том, что случилось с вами три года назад.

— А, вот вы о чем. — Лицо девушки стало непроницаемым, губы плотно сжались. — Меня изнасиловали, — тихо и четко, почти не разжимая губ, произнесла она. — Их было трое. Они трахали меня по очереди. Всю ночь. Потом их оправдали. Это все.

Повисла неловкая пауза. Ольга сидела бледная, бесстрастная. Ее синие глаза были прищурены, тонкие ноздри нервно подрагивали.

— Я понимаю, что вам тяжело об этом говорить, — снова заговорил Лазаренко. — Но…

— С какой стати? — холодно перебила его Ольга.

— Ну… Все-таки это тяжелое воспоминание. Мне неловко говорить, но…

— Неловко? Надо же! А вы слишком чувствительны для милиционера. — Она усмехнулась. — Вы никогда не думали о том, чтобы заняться другой профессией?

— Нет, — покачал головой Лазаренко. — Моя — меня полностью устраивает. М-м… Послушайте, Оля, я читал ваше дело. Подонки избежали наказания, но это еще не повод…

— Подонки? Полегче на поворотах, майор. Суд, между прочим, их оправдал.

— В суде сидят люди, а люди склонны ошибаться.

— Вот как? — Усмешка девушки стала ядовитой. — Ну, если суд ошибается, то что же остается делать нам, маленьким людям?

— На этот вопрос все отвечают по-разному. Кто-то предпочитает обо всем забыть. А кто-то — наоборот. Вот, например, вы… — Лазаренко чуть понизил голос. — …Вы никогда не думали о том, чтобы отомстить своим обидчикам?

— Ого! — Ольга коротко и вымученно рассмеялась. — Вот это поворотец! Вы что, предлагаете мне свои услуги в качестве киллера?

— Действительно, поворотец, — улыбнулся Лазаренко. — Ну, а если бы я предложил, вы бы согласились?

— Смотря по тому, сколько вы берете.

— А сколько вы готовы предложить?

— К сожалению, у меня мало денег. Если хотите, я могу расплатиться собственным телом. Мне ведь не привыкать, правда? Я… как это у вас называется? Порченый товар, да?

На щеках Максима Лазаренко выступили красные пятна.

— Зачем вы так? — с мягким упреком сказал он.

— Как — «так»? Вы же читали материалы дела. Суд объявил меня проституткой. Я сама спровоцировала этих невинных мальчиков. Заманила трех малышей в квартиру и надругалась над ними по очереди. Над всеми тремя. — Она вытянула руку и начала загибать пальцы. — Первый… второй, третий…

— Я уже сказал, что суд не всегда бывает прав, — сказал Лазаренко. — Я не вел это дело, поэтому не знаю всех подробностей. Но мне кажется, что…

Девушка глянула на часики и, сделав нетерпеливый жест, остановила майора.

— Короче, майор, зачем вы пришли? Этих подонков будут судить по новой?

— Нет.

— Тогда что?.. А, понимаю. Вероятно, с кем-то из этих золотых мальчиков случилась беда. Должно быть, он упал с лестницы и сломал себе шейку. И теперь вы думаете, что это я его подтолкнула. У меня ведь есть прекрасный мотив. К тому же, я мастер спорта по хоккею на траве. Я могла избить его клюшкой. Вы видели мою клюшку?

— Нет.

— Жаль. Поверьте мне, это страшное оружие.

— Оля, вы не даете мне сказать…

— Да что вы можете сказать? Черт бы вас всех побрал! Вас и ваш поганый суд! Запомните, майор: мне не нужны проблемы. А что касается милиции и прочих «внутренних органов», то я предпочитаю с этим дерьмом не связываться. Уяснили?

— Да. Но…

— Ну, вот и славно. А теперь извините, мне пора.

— Мы же почти не поговорили, — укоризненно сказал Лазаренко.

— Если хотите поговорить, вызывайте меня повесткой. Или выписывайте ордер на арест. А теперь — до свидания. — Девушка сощурилась и со злостью процедила: — Видеть вас больше не могу.

Лазаренко встал. Кремнев — тоже.

— Зря вы так, — сказал, обращаясь к девушке, Егор. — Мы ведь пришли сюда не воевать. Мы пришли за помощью.