Книга Загадка американского родственника, страница 13 – Антон Иванов, Анна Устинова

— По этому поводу можете особо не волноваться, — успокоил всех Женька. — Нам еще ее седьмого января на Рождественский спектакль вести.

— Седьмого! — фыркнула Катя. — Разве забыли? Птичка Божья вместе с Ленкиным благотворительным фондом вынесли по поводу всех бывших учителей нашей школы, которые еще живы, особое решение. Их приглашают на спектакль дважды. Один раз — на генеральную репетицию. Птичка Божья ее обещает устроить еще в конце месяца. А второй — на спектакль седьмого января. И оба раза будут вручаться подарки.

— Ладно, пора расходиться, — поглядел на часы Олег.

Ребята попрощались до следующего утра.

Три ближайших дня прошли напряженно. Учителя, как и всегда перед концом полугодия, постоянно устраивали то контрольные, то опросы. Птичка Божья тоже не дремала. Восьмой «В» изнывал на многочасовых репетициях, а дома им приходилось заучивать наизусть текст. Особенно тяжело было Пашкову. Его Добрый Пастушок то и дело разражался самыми неестественными восклицаниями типа: «О, счастье!», «О, радость!», «О, мир!», «О, Создатель!» — и так далее. Главное, все начиналось восклицанием «О!».

— Не понимаю, где Птичка Божья таких пастушков видала? — жаловался ребятам Пашков, в душе которого ненависть к роли постепенно сменялась глубокой усталостью и равнодушием. — Я, например, прошлым летом у бабки в деревне жил. Там у них есть пастух. Он тоже овец пасет. Но разговаривает совсем по-другому. Куда выразительней.

— Так Варвара вообще, наверное, не представляет себе, зачем пастушки существуют! — захохотал Женька. — Ей кажется, пастушок — это что-нибудь вроде ангела!

— Или вроде Пашкова, — подхватила Катя.

— Смейтесь, смейтесь, — уныло воззрился на класс Пашков.

— Сам виноват, — не посочувствовал ему Марат Ахметов. — Если бы ты не устроил тогда свою Варфоломеевскую ночь…

— Не Варфоломеевскую ночь, а Вифлеемскую звезду, — с обиженным видом поправил Лешка.

— Это ты, может, хотел звезду, — не согласился Ахметов. — А получилась как раз та самая ночь. И если бы ты нам ее не устроил, думаю, мы вообще от этого представления в результате бы отбоярились.

— Вечно я виноват, — ответил Пашков. — Попарились бы сами в этом тулупе!

Варвара Борисовна и впрямь заставляла Лешку надевать милицейский тулуп даже на репетициях. По ее словам, иначе Лешка не войдет в образ. Когда же Пашков пробовал возразить, что таких тулупов древние иудеи никогда не носили, Птичка Божья ему ответила, что работает по системе великого Станиславского и просит ее не учить.

— Я же тебе говорю: страдаешь по собственной тупости, — повторил Ахметов. — А с тобой вместе и мы.

— Ничего. Они еще у меня узнают, — имея в виду не только Варвару Борисовну, но и Станиславского, тихо пообещал Пашков.

— И вообще, если наш Андрей с Птичкой Божьей вскорости не поссорится, нам всем каюк, — свирепо проговорила Моя Длина. — Тем более, что она для него совершенно неподходящая партия.

Восьмой «В» промолчал. В данном случае все были с ней полностью согласны.

Две недели спустя Пашков после очередной репетиции с затравленным видом приблизился к Олегу, Теме, Женьке, Кате и Тане.

— Выручайте, ребята, — хриплым голосом сказал он. — Меня Птичка Божья сейчас куда-то к черту на рога посылает за гримом и париками. А у меня сегодня дежурство.

— Так скажи Птичке Божьей, — посоветовала Катя.

— Уже пытался, — обреченно махнул рукою Пашков. — Она кроме своего представления ни о чем слышать не хочет. Я-то сейчас с удовольствием вместо нее к старушке пошел бы.

Ребята вопросительно посмотрели друг на друга. Так уж совпало, что сегодня все, кроме Темыча, по разным причинам были вечером заняты.

— Ладно, — сжалился Темыч, сбрасывая кавалерийскую накидку, которая ныне играла роль одежды волхва. — Так уж и быть. Подменю тебя.

Пашков поспешил слинять. Он явно боялся, как бы Темыч не передумал.

Пятеро друзей оделись и вышли на улицу. Было четыре часа. Время, когда в конце декабря уже начинают сгущаться сумерки. К тому же вовсю шел снег. Темыч терпеть не мог такую погоду. Ему всегда шерстил мокрый шарф.

— Слушайте, — наклонив низко голову, произнес он. — А в таком возрасте, как у Марии Александровны, мороженое есть можно?

— Почему нет? — ответил Олег. — Тем более в квартире.

— Тогда я ей куплю сегодня, — заметно оживился Темыч. — Мороженого очень хочется.

— Мамочкин сыночка хочет сладенького, — с ехидным видом засюсюкала Катя. — Потом станет толстеньким и здоровеньким.

— Сама ты толстенькая! — сквозь зубы процедил Тема. — Слушай, — делая вид, что ему полностью наплевать на Катю, подошел он к Тане. — Зайди к моей матери по дороге домой. Скажешь, что я буду позже. А то звонить самому неохота.

Не дожидаясь ее ответа, маленький щуплый Темыч небрежно махнул рукой всей компании. Затем он пересек Большую Спасскую и с независимым видом направился в сторону Астраханского.

Купив по дороге мороженое, он бодро вошел в подъезд старой учительницы. Возле лифта возникла некоторая заминка. Там в кабину безуспешно пытался впихнуть огромную коробку с телевизором «Панасоник» какой-то мужчина средних лет в темно-коричневой обливной дубленке.

Темыч какое-то время следил за маневрами незнакомца. Затем осведомился:

— Сколько сантиметров диагональ?

— Семьдесят два, — отозвался тот с легким, определенно английским, акцентом.

— Семьдесят два в этот лифт не пройдет, — сразу оценил ситуацию Тема. — Вам придется по лестнице.

Мужчина в дубленке негромко упомянул мать. Это у него прозвучало с исконно русской интонацией.

С трудом удерживая тяжеленную коробку, он обернулся. Лицо его было от напряжения красным. Он тяжело дышал.

— Не согласился бы ты мне помочь? — церемонно спросил он у Темы. — Мне только всего лишь на третий.

— Мне тоже, — ответил мальчик. — Давайте.

Тащить телевизор по лестнице оказалось тяжело даже вдвоем. К тому же Теме мешал пакет с мороженым. Из-за этого «Панасоник» несколько раз едва не оказался на каменном полу.

— Между прочим, тысяча долларов, — заметил назидательно мужчина после очередного опасного маневра Темы. — Поставил бы лучше пакет свой сверху коробки.

Темыч совету последовал. Дело пошло куда лучше. Вскоре они, к немалому удивлению мальчика, остановились перед квартирой Марии Александровны.

— Мне сюда, — объявил незнакомец.

— Мне тоже, — сказал Тема.

— Тоже? — будто бы не поверил своим ушам мужчина в дубленке. — Тогда звони, — принял он на себя телевизор.

Дверь распахнулась.

— Венечка! — всплеснула руками Мария Александровна. — Что это? — перевела она взгляд на огромную коробку, которую в это время мужчина поставил на пол прихожей.