Онлайн книга «Архив Буресвета. Кн. 2. Слова сияния»
|
Каладин чувствовал, что все не так просто. Моаш был на том балконе между бурей и едва не случившимся падением короля. – Я поспрашиваю. – Сигзил поднялся. – Нет, – быстро проговорил Каладин. – Я сам. Никому об этом ни слова. Посмотрим, что мне удастся обнаружить. – Ну ладно, – согласился Сигзил и кивнул на стену. – Сможешь это повторить? – Опять опыты? – спросил Каладин с тяжелым вздохом. – Время есть. Кроме того, сдается мне, Камень хочет увидеть, как ты упадешь лицом вниз. – Ха! – Ладно, – покорился Каладин. – Но мне придется осушить часть сфер, которые мы используем для освещения. – Сферы были сложены небольшими группами на слишком чистой земле. – Кстати, почему вы очистили это место от мусора? – Очистили? – переспросил Сигзил. – Ну да. Не стоило двигать останки, даже если это просто кости. Они… Он умолк, когда Сигзил поднял сферу и протянул руку к стене, демонстрируя то, что ускользнуло от внимания Каладина. Глубокие борозды в тех местах, где был содран мох, отметины на скале. Ущельный демон. Один из грозных большепанцирников прошел здесь, огромным телом сметая все на своем пути. – Я и не думал, что они так близко подбираются к военным лагерям! – выдохнул Каладин. – Наверное, нам не стоит какое-то время посылать парней на тренировки, просто на всякий случай. Остальные кивнули. – Он уйти, – сказал Камень. – Иначе нас бы уже съели. Очевидно быть. Так что вернемся к тренировке. Каладин кивнул, хотя воспоминание об этих отметинах преследовало его все время, пока он занимался. Через несколько часов они вывели усталую группу бывших мостовиков обратно к казармам. Члены Семнадцатого моста, хоть и выглядели измотанными, казались живее, чем до того, как спустились в ущелья. Они еще сильнее воодушевились, когда добрались до своей казармы и обнаружили, что один из поваров, обученных Камнем, приготовил большой котел похлебки. К тому моменту, когда Каладин и Тефт добрались до своей казармы, было уже темно. Там над похлебкой трудился еще один ученик Камня, а сам рогоед – вернувшийся чуть раньше Каладина – пробовал и критиковал. Позади Камня Шен складывал миски. Что-то было не так. Каладин остановился на границе света от очага, и Тефт замер рядом с ним. – Что-то не в порядке, – сказал он. Кэл согласился, окидывая людей взглядом. Они собрались по одну сторону от костра – кто-то сидел, остальные стояли, держась вместе. Их смех был наигранным, позы – напряженными. Люди, которых обучили военному делу, использовали боевые стойки, когда им было не по себе. Что-то по другую сторону костра угрожало им. Каладин вышел на свет и обнаружил, что там сидит человек в опрятном мундире, опустив руки по бокам, склонив голову. Ренарин Холин. Странное дело – он слегка раскачивался вперед-назад, не поднимая глаз. Каладин расслабился и, приблизившись, спросил: – Светлорд, чем я могу вам помочь? Ренарин вскочил и отсалютовал ему. – Сэр, я хочу служить под вашим началом. Каладин безмолвно застонал. – Светлорд, давайте отойдем в сторонку. – Он взял худощавого принца под локоть и увел подальше от любопытных ушей. – Сэр, – вновь заговорил Ренарин, понизив голос, – я хочу… – Вы не должны называть меня «сэр», – прошептал Каладин. – Вы светлоглазый. Клянусь бурей, вы сын самого могущественного человека в Восточном Рошаре… – Я хочу вступить в Четвертый мост, – перебил его Ренарин. Каладин потер лоб. Будучи рабом, справляясь с куда более серьезными проблемами, юноша забыл о том, какую головную боль способны вызвать высокородные светлоглазые. Раньше он предполагал, что слышал самые нелепые из их смехотворных требований. Похоже, ошибся. – Вы не можете вступить в Четвертый мост. Мы телохранители вашей собственной семьи. Что вы будете делать? Охранять самого себя? – Сэр, я не буду помехой. Я стану усердно трудиться. – Ренарин, не сомневаюсь в этом. Послушайте, с чего вообще вам взбрело в голову вступить в Четвертый мост? – Мой отец и мой брат, – негромко объяснял Ренарин, на чье лицо падала тень, – они воины. Солдаты. Я не такой, если вы еще не поняли. – Да. Что-то, связанное с… – Физическим недугом. У меня малокровие. – Это народное название для множества разных болезней, – заметил Каладин. – Чем вы на самом деле страдаете? – Эпилепсией. Это значит… – Да-да. Она спонтанная или симптоматическая? Ренарин застыл во тьме: – Э-э… – Припадки вызваны каким-то повреждением мозга, – уточнил Каладин, – или просто случаются без особой причины? – У меня это с детства. – И насколько серьезны приступы? – Да все в порядке, – поспешно пояснил Ренарин. – Дела не так плохи. Я не падаю на землю с пеной у рта, как все думают. У меня рука судорожно вздрагивает несколько раз, или я сам начинаю дергаться и не могу остановиться пару минут. – Сознание не теряете? – Нет. – Видимо, что-то миоклоническое, – предположил Каладин. – Горьколист вам давали пожевать? – Я… Да. Не знаю, помогает ли это. Дело не только в конвульсиях. Часто после припадков я очень сильно слабею. Особенно одна сторона тела. – Хм, это следствие припадка. У вас когда-нибудь случалось устойчивое расслабление мышц, – к примеру, вы не могли улыбаться одной стороной лица? – Нет. Откуда вы все это знаете? Вы же солдат? – Я кое-что смыслю в полевой хирургии. – И как с полевой хирургией связана… эпилепсия? Каладин кашлянул в кулак. – Ну, я понимаю, почему они не хотели, чтобы вы отправлялись сражаться. Я видел людей, чьи раны вызвали похожие симптомы, и лекари всегда освобождали их от военного долга. Светлорд, нет никакого стыда в том, что вы не годитесь для битв. Не каждому суждено воевать. – Конечно, – с горечью проворчал Ренарин. – Мне все так говорят. А потом все снова возвращается к борьбе. Ревнители твердят, что всякое Призвание важно, однако что гласит их учение о посмертии? Что там идет большая война за Чертоги Спокойствия. Что лучшие солдаты в этой жизни прославлены в следующей. – Если в посмертии действительно идет большая война, тогда я надеюсь попасть в Преисподнюю. Хоть там высплюсь. Как бы там ни было, вы не солдат. – Я хочу им стать. – Светлорд… – Вам не нужно поручать мне ничего важного, – перебил Ренарин. – Я пришел сюда, а не в какой-нибудь другой батальон, потому что бо́льшая часть ваших людей занимается патрулированием. Если я стану патрулировать, мне не будет угрожать серьезная опасность, а мои приступы никому не навредят. Но я хотя бы смогу поглядеть и почувствовать, что это за жизнь. |