Книга Архив Буресвета. Кн. 2. Слова сияния, страница 309 – Брендон Сандерсон

Далинар, Ройон и Амарам пустили коней рысью в сторону неожиданного союзника. Себариаль вышел из кареты, возглавлявшей войско. Карета. В военной процессии. Что ж, она замедлит Далинара не больше, чем все письмоводительницы. Вообще-то, ему не помешало бы подготовить еще несколько карет. Через пару дней Навани оценит возможность ехать с комфортом.

– Себариаль? – поприветствовал Далинар с вопросительной интонацией.

– Далинар! – отозвался пухлый человечек, прикрывая глаза от солнца. – Ты кажешься удивленным.

– Так и есть.

– Ха! Вот достаточная причина, чтобы явиться сюда. Правда, Палона?

Далинар с трудом мог разглядеть сидевшую в карете женщину в громадной модной шляпе и узком платье.

– Ты и любовницу прихватил? – еще больше изумился он.

– Ну да. А почему нет? Если мы там потерпим неудачу, я погибну и ей придется уехать. В общем, она настояла. Буря бы побрала эту женщину! – Себариаль подошел вплотную к Храбрецу. – Старина Далинар, у меня предчувствие по поводу тебя. Сдается мне, быть поближе к тебе – мудрый выбор. Что-то случится там, на равнинах, и взойдет солнце новых возможностей.

Ройон фыркнул.

– Ройон, – парировал Себариаль, – ты-то почему не прячешься под каким-нибудь столом?

– Наверное, стоило, лишь бы оказаться подальше от тебя.

Себариаль рассмеялся:

– Хорошо сказано, старая ты черепаха! Может, это путешествие и не будет таким занудным. Что ж, вперед! К славе и прочей чепухе. Помните, что, если мы найдем сокровища, мне причитается доля! Я сюда добрался раньше Аладара. Это нельзя не учесть.

– Раньше… – вздрогнув, сказал Далинар, а потом развернулся и посмотрел на военный лагерь, расположенный к северу от его собственного.

Там на Расколотые равнины выступала армия в цветах Аладара – белом и темно-зеленом.

– А вот этого, – пробормотал Амарам, – я точно не ожидал.

– Можем попытаться устроить переворот, – предложила Йалай.

Садеас развернулся в седле и посмотрел на жену. Охранники рассеялись по холмам вокруг них, держась достаточно далеко, чтобы не слышать, о чем болтают великий князь и его супруга во время прогулки верхом. На самом деле оба хотели поближе взглянуть на то, как Себариаль расширил свои владения к западу от военных лагерей, устроив полноценные фермерские поля.

Йалай ехала, устремив взгляд перед собой.

– Далинара в лагере не будет, как и Ройона, его единственного сподвижника. Мы могли бы захватить Пик, казнить короля и занять трон.

Садеас дернул коня, обратил взгляд на восток, мимо лагерей. Он с трудом мог разглядеть вдалеке собиравшуюся в поход армию Далинара.

Переворот. Последний шаг, пощечина старине Гавилару. Это не так уж сложно сделать. Пошло все в бурю, сделал бы без проблем!

Только вот… нет нужды.

– Далинар посвятил всего себя этой дурацкой экспедиции, – бросил Садеас. – Вскоре он будет трупом, его окружат и уничтожат на равнинах. Нам не нужен переворот; если бы я знал, что он действительно пойдет на это, нам бы и убийца не понадобился.

Йалай отвернулась. Ее убийца потерпел неудачу. Она считала это своим серьезным промахом, хотя план был выполнен в точности. В таких вещах нельзя ни на что полагаться. К несчастью, поскольку их попытка оказалась неудачной, теперь придется быть осторожнее с…

Садеас развернул коня и нахмурился при виде верхового гонца. Юноше разрешили миновать охрану, чтобы передать Йалай письмо.

Она читала его, мрачнея, а потом подняла голову и сказала супругу:

– Тебе это не понравится.

Далинар пришпорил Храбреца и поскакал, вынуждая растения прятаться в свои убежища. Он промчался мимо верных полков за несколько минут и приблизился к новому войску.

Сидевший верхом Аладар обозревал свою армию. Он был в модном мундире, черном с красновато-коричневыми полосами на рукавах и шейным платком в тон. Вокруг суетились солдаты. Аладар возглавлял одну из самых больших армий на равнинах – буря свидетельница, с учетом того, насколько меньше теперь солдат у самого Далинара, армия Аладара, возможно, вообще самая внушительная.

А еще он был весьма влиятельным сторонником Садеаса.

– Далинар, как будем действовать? – бросил Аладар, когда великий князь Холин приблизился к нему. – Движемся сами по себе, по разным плато, но встречаемся в условленном месте или пойдем громадной колонной?

– Почему? – спросил великий князь. – Почему ты пришел?

– Ты с таким пылом всех уговаривал, а теперь удивляешься, что кто-то прислушался?

– Не «кто-то». Ты.

Аладар поджал губы и наконец-то повернулся к Далинару. Их взгляды встретились.

– Ройон и Себариаль, два самых больших труса, отправились на войну. Неужели я останусь позади и позволю им без меня воплотить в жизнь Договор Отмщения?

– Других великих князей это, похоже, не беспокоит.

– Подозреваю, они лучше умеют лгать самим себе, чем я.

Внезапно все неистовые споры Аладара – во главе фракции противников Дома Холин – приобрели иной оттенок. «Он спорил с самим собой, – понял Далинар. – Он все это время тревожился о том, что я прав».

– Садеасу это не понравится, – сказал Далинар.

– Садеас пусть идет в бурю. Я ему не принадлежу. – Аладар немного повертел в руках поводья. – Впрочем, он бы хотел такого. Я это чувствую по тем сделкам, на которые он меня толкает, по ножам, которые он медленно прижимает к каждому горлу. Он не прочь превратить всех нас в своих рабов, когда все закончится.

– Аладар. – Далинар направил своего коня так, что они с великим князем оказались лицом к лицу. Он устремил на Аладара пристальный взгляд. – Скажи мне, что все это не подстроил Садеас. Скажи, что это не часть нового плана, цель которого – бросить или предать меня.

Аладар усмехнулся:

– По-твоему, будь все так, я бы взял да и признался?

– Дай мне твое слово.

– И ты поверишь? Далинар, какой от этого был прок в тот раз, когда Садеас во всеуслышание заявил о своей дружбе?

– Слово, Аладар.

Великий князь посмотрел ему в глаза:

– Я считаю, что вещи, которые ты твердишь про Алеткар, в лучшем случае наивны и, без сомнения, невозможны. Эти твои бредни – не признак безумия, пусть Садеас и хочет, чтобы мы так думали, а просто глупые мечты человека, который отчаянно желает во что-то поверить. «Честь» – слово, применимое к поступкам людей из прошлого, чьи жизни как следует очистили историки. – Он поколебался. – Но… Далинар, буря свидетельница, пусть я дурак, но и я жажду, чтобы все это стало правдой. Я пришел по собственной воле, а не по указанию Садеаса. Я тебя не предам. Даже если Алеткар никогда не станет таким, каким ты желаешь его увидеть, мы можем, по крайней мере, сокрушить паршенди и отомстить за старину Гавилара. И это будет правильно.