Книга Гнилое яблочко, страница 48 – Т. Р. Бернс

— Что это?

Я с трудом заставляю себя удержаться на месте.

— Подарок.

Лимон стоит ко мне спиной. Я жду, что он поднимет сверток с подушки, но Лимон просто смотрит на него и не шевелится.

— Ты не хочешь его открыть?

Он еще несколько секунд стоит без движения. Я уже начинаю думать, что стоило сохранить чек, когда Лимон медленно наклоняется и берет подарок. Все еще стоя ко мне спиной, он развязывает серебристый шнурок, который я использовал вместо ленты, и раскрывает мусорный мешок, который послужил мне упаковкой.

Затаив дыхание, я жду его реакции.

— Чувак, — вздыхает он.

— Это Килтерский детектор дыма с автоматической системой пожаротушения, — выпаливаю я.

— Я знаю, что это. — Он оборачивается. — Я только не знаю, зачем ты это купил.

— Потому что тебе хотелось его иметь.

— Да, но…

— И потому что я хочу попросить прощения. — Я делаю к нему шаг, чувствуя, как забилось сердце. — Лимон, прости меня за то, что я не сказал тебе правду. Я очень боялся того, что ты обо мне подумаешь, когда узнаешь, что я сделал, и поэтому я не мог сказать. Я даже себе в этом боялся признаться. Но ты мой сосед. Мой друг. Ты имел право это знать, и я должен был тебе рассказать.

Лимон опускает глаза на подарок, а сам садится на край кровати.

— Дело не только в этом. Я понимаю, почему ты не хотел рассказывать.

— В чем же дело? — спрашиваю я, помолчав.

Он хмурится:

— Симус, то, что делаю я, что делают другие здешние хулиганы… это не то же самое, что делаешь ты.

— Что я сделал. Однажды. Случайно.

— Все равно. — Он смотрит мне в глаза. — Это уже вещи другого порядка.

Я качаю головой и подхожу к нему еще на шаг.

— Могу я хотя бы объяснить, что тогда случилось? Чтобы ты точно знал, почему я сделал то, что сделал. И что я никому не хотел причинить вред.

— А конец у этой истории будет такой же?

Я открываю рот. Закрываю.

— Ну, да. Я же не могу изменить прошлое.

— В таком случае, думаю, ты и будущее не можешь изменить.

Он говорит это извиняющимся тоном, и я почти надеюсь, что сейчас он возьмет свои слова назад, улыбнется мне и позволит все объяснить… но он этого не делает. Он встает. Кладет подарок на кровать. Достает из комода несколько вещей и запихивает в рюкзак. И, шаркая ногами, направляется к двери.

— Ты куда?

Он останавливается, взявшись за дверную ручку:

— Я сегодня ночую у Эйба. Нам надо кое-что обсудить, так что…

— Можно мне с вами?

Меня бы самого передернуло от отчаяния в моем голосе, если бы я не был на грани.

— Я знаю, что вы хотите сделать с «Пиком Анники». Я могу помочь.

Лимон молчит. Когда он снова заговаривает, в его голосе появляются язвительные нотки:

— Если хочешь помочь, попробуй убедить Кладовщиков поступиться правилами и принять у тебя обратно детектор дыма. На эти кредиты мы могли бы купить боеприпасы.

А вот теперь меня передергивает. Он отверг мой подарок, он не хочет со мной мириться, и это так больно, что его предыдущие слова уже не кажутся мне такими ужасными.

— Что случилось с твоими кредитами? — Я не помню точных цифр, но после победы над мистером Громером у нас у всех был полный порядок с финансами.

— Потратил. Мы решили, что после мистера Икста нам больше ничего не придется делать, и спустили их на скутеры. Теперь нам остается только выпрашивать, занимать или воровать боеприпасы для Итогового хулиганского задания.

И с этими словами он открывает дверь и уходит.

Я стою в комнате, оцепенев. Потом бегу за ним.

— Лимон! Подожди!

Слишком поздно. Он уже ушел. В коридоре оказываются только два Добрых Самаритянина; при виде меня они приподнимают воображаемые шляпы и направляются к выходу. У одного из Самаритян красная поясная сумка застревает в дверях. Он изворачивается, чтобы ее высвободить… и мне в голову приходит мысль.

Добрые Самаритяне нужны, чтобы пресекать хулиганство — не важно, мелкое или крупное. Два месяца назад, когда они ворвались к нам в комнату, чтобы затушить огонь, они были вооружены огнетушителями, дымопоглотителями и прочим снаряжением. А если им понадобилась вся эта экипировка всего лишь для того, чтобы потушить небольшой пожар в спальне… что же они используют в более серьезных случаях?

Согласно последнему письму из Кладовой, которое я получил на уроке математики, пока слушал об Итоговом хулиганском задании, у меня остался один кредит. Так что если мне понадобится оружие, мне надо будет доставать его другим путем.

Я бросаюсь обратно в комнату, хватаю ботинки и куртку и натягиваю их уже на ходу, пока бегу по коридору.

На вершине нет друзей.

Ты не можешь изменить будущее.

Я бегу быстрее, одержимый желанием доказать, что Анника и Лимон не правы. Вскоре я догоняю Добрых Самаритян и следую за ними на безопасном расстоянии.

Целый час я перебегаю с места на место, прячусь за кустами и деревьями и выслушиваю очень скучные разговоры об уходе за лужайками и техобслуживании машин. В конце концов Самаритяне направляются в ту часть кампуса, где я раньше никогда не бывал. На стоянке они берут электрический велосипед с двумя сиденьями и уезжают в лес. Я иду за ними пешком. Ориентиром мне служат следы от шин, освещенные луной.

Я прохожу примерно километр, и следы приводят меня к самому велосипеду. Он стоит на маленькой полянке. Вокруг нет никаких зданий. И никаких Добрых Самаритян. Уверенный, что это ловушка и сейчас вокруг моей лодыжки затянут лассо и подвесят меня вниз головой, я медленно отступаю назад.

Я добираюсь до края поляны — и земля начинает дрожать. Высокие сосны раскачиваются. Красный велосипед подскакивает, будто спускается по крутой тропе.

И из грязи поднимается высокий серебристый цилиндр.

Я стремглав бросаюсь за кучу камней и падаю на колени. Затаив дыхание, я гляжу, как цилиндр вращается и останавливается. Открывается дверь, и из нее выходят трое Добрых Самаритян. Двое садятся на велосипед, а один становится на сегвей — он принес его оттуда, откуда они пришли. Самаритяне трогаются с места и уезжают, а дверь начинает задвигаться обратно.

Я выскакиваю из-за укрытия и стремглав бегу к цилиндру, как будто за мной гонятся Добрые Самаритяне. Может, они и вправду за мной гонятся. Я не хочу тратить ни секунды на то, чтобы проверить.

Я успеваю протиснуться в узкую щель. Дверь за мной захлопывается. Слышен громкий сигнал вроде того, который издает мусоровоз, когда дает задний ход, а потом стальной лифт начинает опускаться с мерным жужжанием.